Фасад прикрывает высокий глухой забор. Варсон в нем, конечно, дырочку нашел, да толку-то с лицезрения пустого двора? К окнам не подберешься, не подглядишь, не подслушаешь. Еще и кобель во дворе такой, что смотреть страшно, с примесью степной крови. Есть там такие, волков душат… Жуткие зверюги, мохнатые, по пояс человеку, а зубы – что твой капкан. Варсон задумался. Притравить? Нет, не получится, таких псов натаскивают, чтобы их только один человек кормил, край – двое, из чужих рук они ничего не возьмут. Сучку ему подкинуть? В течке? Это можно, только это на раз, а Варсону-то нужно узнать, что, кто, когда – ему нужен постоянный доступ в дом. Знакомства. Не будешь же искать течную дворнягу каждый раз, когда в домик кто-то приедет? А ведь мясо для псины кто-то и где-то должен покупать. Варсон вздохнул и отправился на обход мясных лавок. Где-то же ему должно будет повезти? * * * Повезло в шестой по счету лавке. Кобель? А у тебя сучка в течке? Дворнягу подпускать неохота… понятно, дело житейское… Да, живет тут такой. Дом сторожит, хе-хе, с кобелем своим. И мясо ему покупает, где-то раз в три дня. Берет побольше и уходит. Когда будет? Тут тебе не повезло, вчера только был, так что дня через два. Может, через день… Нет, стучать бесполезно. Как-то разговорились – у него условие. Никого не пускать, кроме тех, кого господин назовет. Платит этот господин щедро… да небось снял кто домик, чтобы с бабами баловать, вот и стережется, дело-то житейское. Он и говорил, что сплошь бабы ездят… Варсон вздохнул. Ладно, зайдет он сюда послезавтра. Днем больше, днем меньше, в таких делах спешка только вредна. Это ведь та же рыбалка… вот и не надо дергаться. Подсекать рыбку следует точно, со вкусом, одним движением, чтобы она не сорвалась с крючка. И не сорвется. А пока займемся опять горничными. * * * Как уж Найджелу не хотелось ехать на улицу Могильщиков! Кто бы знал! Но… Зелье действовало гораздо медленнее, чем хотелось бы. Чем обещано. Этот вопрос надо было разъяснить. С другой стороны, стоит вспомнить перекресток, разноцветные огни костра, жуткие глаза ведьмы – и мороз бежит по коже. Какие уж тут претензии? Но прояснить вопрос надо. Так что под вечер Найджел, закутавшись в плащ и надвинув на нос шляпу, постучал в домик Лэ Стиорты. Ждать пришлось недолго, всего пару минут, но принц и к тому не привык. Ему эти минуты длиннее часа показались! Дверь скрипнула и сама открылась, заставив принца недовольно поежиться. И показалось на миг, что из темноты дверного провала смотрят на него жутковатые черные глаза и следят, и готова уже паутина, и капает яд с острейших жвал… Жутью повеяло. Жутью и смертью. Вереш Трипс, который и открывал дверь через систему веревок-блоков, ехидно улыбнулся. Ведь и есть-то – две серебрушки у кузнеца, а какой эффект? Какой результат? Стоит, дрожит… Принц? Хвост ты заячий, а не принц! Вереш не одобрял, что его обожаемую Ластару втягивают в великосветские интриги, это – да, но, глядя на принца, он мог понять и бунтовщиков. Ведь окажется такое на тр оне… Слабый король – искушение для сильных заговорщиков. Найджел сделал шаг вперед, второй… Вереш поскрипел специальными половицами, потом подул на принца из мехов, под конец коридора и вообще развеселился – выпустил из потайного окна кроличью лапку и коснулся лица Найджела. Принц подскочил на полметра вверх, взвизгнул и так ввалился в комнату к Ластаре, которая как раз успела подготовиться к приему высочайшего гостя. Загримироваться, одеться и устроиться перед светящимся шаром, в котором словно бы красные облака клубились. Жутковато? Всего-то обычный шар из стекла, просто плохого, мутного, а внутри вставлена свеча. – Что привело тебя сюда, великий король? Ластара говорила нарочито тихо и медленно, чтобы Найджел прислушался и проникся. И – сработало. – Я до сих пор не король… – Хм-м… мое зелье должно подействовать. Ты подливаешь его регулярно? – Да. Ни дня не пропускаю. Ластара искренне посочувствовала королю Остеону, которого травил родной сын, но исполняемая ею роль требовала другого отношения. И женщина положила руки на шар. В красноватом свете они казались костлявыми лапами самой смерти. – Сейчас посмотрю… так… твоего отца любят. – И? – За него кто-то молится. Чистая душа… – Чего? – не понял Найджел. – Если чистая душа будет искренне молиться за человека, все возможно. И даровать ему жизнь, и даже нарушить мои чары… – Что? – Не до конца, нет. Скажи мне, Господин, – слово было произнесено так, что даже Найджел понял – речь идет не о нем, о другом Господине, которого не поминают к ночи. – Умрет ли король? Шар вспыхнул и погас. И в этой вспышке, на стене… Найджел задохнулся, дернулся, вспискнул от ужаса. На стене резко выделялась тень здоровущего паука. – Это… это… – Господин ответил. Король умрет – и скоро. Найджел медленно кивнул. – Д-да… – Продолжай подливать зелье – и жди. Жди – и мой Господин призовет его душу. Найджел кивнул еще раз. Дрожащими пальцами отвязал от пояса кошелек, положил на стол – и вышел. На улицу, подальше от всего этого… кошмара. Голова кружилась, его подташнивало. А Ластара фыркнула, вытащила из носа два шарика корпии, пропитанной маслом, – и хлопнула в ладоши. – Вереш! Гаси коптильню! – Уже, – отозвался помощник. А что – пускать все на самотек? Немножко зелья в огонь – и восприятие будет не таким четким, а вера в слова – выше. – Щас окно открою! А уж силуэт паука – вообще прелесть. Лично его из проволоки гнули. Паучок, удачно расположенный источник света – и вот тебе жуткий Восьмилапый. Стра-ашный. Кошма-арный… Ластара потерла лицо, размазывая к Восьмилапому весь макияж. – Ну и слизняк! – Не то слово, – поддакнул Вереш. – Ласти, а что дальше-то? Любимая женщина мечтательно улыбнулась. – Дальше? Дальше все будет хорошо. – А если – нет? Ластара вскинула брови. Выразительные даже под размазанной краской.