Что самое главное в торговле? Знание. Информация… У Симона она была, и он не собирался терять ни единой минуты. Ни секунды! И сам не потеряет, и другим дело найдет! И побольше, побольше! На клочке бумаги написать пару слов – и отдать секретарю. – Скажи, пусть отнесут на голубятню и пошлют птицу в Ланрон. – Да, ваше сиятельство. «В столицу сообщу. Держитесь». А что тут еще напишешь? Война… Да чтоб этих степняков шервули сожрали! Чего им не сиделось на месте? Одни убытки! Аллодия, крепость Ланрон Примерно то же самое думал в эту минуту и достопочтенный Шарельф Лоусель, расхаживая по гребню стены. И радуясь, что не отмахнулся от мальчишки. Выслушал, принял к сведению и теперь не стоит перед степняками беспомощным ягненком на заклание. Нет… В крепости хватит и продовольствия, и воды. Люди готовы ко всему, оружие вычищено, ворота закрыты. А это что за?.. Алое знамя?[11] Переговоры? Что ж, послушаем… Понятное дело, Шарельф не собирался на что-то соглашаться, но… Слышите стук молотов? Это работают кузницы. И каждая выигранная минута – еще один наконечник для стрелы. Еще одна нашитая на кожаную куртку бляха. Еще одно ведро смолы, втянутое на стену. Каждая минута, вырванная перед штурмом у врага, – уже ценна. – Махни красным, – приказал барон Кариму. Мальчишку он решил оставить при себе, как порученца. А что? Расторопный, смышленый, возвращаться ему нельзя, точно степнякам попадется, придется пережидать осаду. Вот и польза будет. А хорошо себя покажет, можно и в войско взять… потом. Все лучше, чем весь век в земле копаться, пусть послушает звон стали… Вот и сейчас Карим не растерялся. Мигом метнулся к башне, а там уже и ухватил один из сигнальных флагов. И замахал им. Мол, стрелять не будем, сначала послушаем. А Шарельф оглядывал окрестности – и грустнел. Тысяч пять. Не меньше. Хватит, чтобы числом взять его крепость. Может хватить, у него-то и десятой части нет. Но это же не повод сдаваться? Степняки считали иначе. Вперед выехал один из них, побогаче одетый, с черным конским хвостом на шапке. – Кал-ран Бардух желает говорить с комендантом Лоуселем! Шарельф усмехнулся. Ишь ты, знают, хвостатые… и чего тут удивительного? Странно, если б не знали, с кем столкнуться придется. Он бы точно разведкой озаботился, так с чего врага-то считать глупее себя? И барон кивнул мальчишке. Много чего староста рассказывал сыну, много… Карим вновь не подвел. – Достопочтенный Шарельф Лоусель слушает кал-рана! Говорите! А что голос мальчишеский дрогнул и сорвался… так мальчишка же! Ломается у него голос, ломается! И вовсе он ничего не боится! Степняк отъехал в сторону, и на его место выехал другой. С белым хвостом на шапке. Шарельф напрягся. Это уже был кал-ран, доверенное лицо кагана. Вот бы кого сейчас стрелой… нельзя! Обычай, шервуль его сожри, поднявший алый флаг – неприкосновенен. Или на тебя все ополчатся. Честь потеряешь… – Ты – комендант Ланрона? – голос у кал-рана был ленивым и спокойным. А чего ему паниковать? Часа не пройдет, его люди принесут ему головы всех присутствующих на копьях! – Я. Чего надо? – не стал церемониться Шарельф. – Мой каган не хочет губить людей и рушить крепость, которая может ему пригодиться. Он предлагает вам сдаться. – Условия? – Вам отрубят большие пальцы рук, чтобы вы не смогли вновь взять мечи, но сохранят жизнь… – И продадут в рабство. Кал-ран пожал плечами. Он не видел в этом ничего удивительного. Если ты не можешь отстоять свою свободу, ты ее не заслуживаешь. – Мы никого не убьем. Ни женщин, ни детей. Если вы сдадитесь. За каждую каплю нашей крови, упавшую на землю, вы заплатите десятью жизнями. И будете преданы мучительной смерти. Шарельф сплюнул, постаравшись, чтобы это было видно. – Напугал гадюку ж…ой. – Вы отказываетесь от милости кагана? – Передай своему кагану, чтобы он… а потом взял… и засунул в …! Шарельф бы еще кое-что объяснил, но и того уже хватило. Лицо кал-рана исказилось от злости. – Ты умрешь на колу, собака! – Раньше я тебе кол загоню туда, где уже стадо ишаков побывало, – огрызнулся со стены Шарельф. – Умирать ты будешь долго! Шарельф сплюнул еще раз и витиевато послал степняка по матери, постаравшись оскорбить пострашнее. Скотоложцем и рожденным от осла и козы… Он знал, что поношение родителей в Степи смывается лишь кровью. Но… Злой враг – глупый враг. Чего Шарельфу и надо. Пусть Бардух, или как там его, расшибает себе голову в атаке. Гробит людей, тратит силы и припасы, чтобы добраться до Лоуселя и вырвать тому глотку. Пусть… – Готовьтесь к штурму! – прокричал барон людям. И посмотрел на мальчишку. – Ты почему без куртки? Кольчуги на Кариме не было, а вот куртку с бляхами ему нашли. Кожаную, толстую, тяжелую… не всякой стрелой такую пробьешь. – Господин… – Живо надеть! Увижу еще раз – выпорю! Карим засопел, но куртку натянул – и вовремя. Степняки пошли на приступ. И вверх взметнулись сотни коротких черноперых стрел… * * * Крепость взять можно. Для этого надо либо открыть ворота, либо преодолеть стены. Первое уже невозможно, предателей в Ланроне не было. С налета, как Доран, крепость тоже захватить не получилось. Да и Доран… расслабились они там, без постоянных стычек-то, вот так и вышло, как вышло. А оглядывались бы на каждый чих и крик – не полегли б за понюшку табаку. Ворота открываются либо изнутри, либо тараном. Стены – тут нужна осадная башня. И у степняков был таран. Они обстреливали крепость «зажигалками», которые хоть и не причиняли сильного урона людям, но заставляли прятаться. А тем временем к стенам шел таран. Массивная «черепаха» была укрыта сырыми воловьими шкурами, а внутри нее на цепях мощно раскачивалось бревно.