Зайка потерлась головой об мою ладонь. Интересно, что она поняла из моих слов? Зая К вечеру парень уже настолько ко мне привык, что даже не придерживал. А я вполне удобно сидела на седле впереди него. А почему бы нет? Меня сегодня накормят, я переночую под крышей, к тому же я устала за эти дни. Мне надо отоспаться в безопасности. И ноги болят. Я ведь тоже живая… Паренька звали Колин, и он был лорд. Я только пока не поняла, каким и чего, но это еще впереди. И зачем он едет, тоже непонятно. Видно только, что его люди разделены на две группы и одна определенно парня не любит, но и не нападает… почему? Странные существа – люди. А потом стало еще интереснее. Парень спрыгнул с лошади во дворе какого-то приземистого строения. Я смотрела во все глаза. Люди, запахи, лошади – все смешалось в одну массу, и эта масса… подавляла. Я бы растерялась, а паренек уверенно снял меня с седла, взял на руки, отпихнул ногой брехливую собачонку, крутанувшуюся рядом, и распорядился подбежавшему человеку: – Комнаты и ужин. Толстяк поклонился. Маленькие глазки обшарили парня с ног до головы, потом в них что-то блеснуло… – Шесть серебряных, лорд… – Два. Я навострила уши. Шесть – это много? Или как? У меня-то и того нет… и что они делают? – Лорд, вы меня разорите! Пять серебрушек – и то из моего самого искреннего уважения. – За ночевку в твоем клоповнике еще нам приплачивать надо. Я боюсь, что мой заяц тут блох подцепит. Три серебряных. – Четыре, лорд… Прошу вас, у меня большая семья… – Хорошо, четыре. Ага. Кажется, я поняла. Это называется «торговаться», отец рассказывал. Но если ночлег и ужин на двадцать человек стоит четыре серебрушки, то на меня одну… несколько медяков, не иначе? – Но если в моей комнате окажутся клопы – ты получишь не больше двух. Трактирщик поклонился до земли. – У меня нет клопов, лорд. – Посмотрим. Прикажи проводить меня в мою комнату. И потрепал по шее коня. – Шарк, отведи Обмылка на место, я попозже спущусь… Тем временем трактирщик махнул кому-то, и к парню подошла девчушка. Молоденькая, еще младше меня, платье серое, если бы я такое нацепила, мать бы меня с головой в речку засунула. Грязи на нем было… и солома к подолу прилипла. А еще… я взъерошила шерстку. Отец рассказывал, что у людей женщина – добыча сильного, а я не верила. Думала, везде как у нас, ан нет… Синяки на запястьях и легкая желтизна на лице в месте старого удара отчетливо показывали, что девочку принуждали к случке. И запах тоже… такой бывает у забитого покорного животного. Что бы с ней ни делали – она к этому привыкла. А если бы так со мной поступили? Ударили, попытались покрыть? Что бы я сделала? Странный вопрос. Оборотень сильнее человека. И свернуть шею одному насильнику я бы смогла. А потом сбежать… а что еще остается? Но этой, похоже, бежать некуда. Девочка почтительно проводила нас до двери, подождала, пока парень войдет внутрь, поклонилась. – Господину нужны другие услуги? – Нет. – Парень резко кивнул на дверь. И от девчонки потянуло… разочарованием? Ничего не понимаю. Странные существа – люди. Дверь закрылась. Парень спустил меня с рук на кровать – и я огляделась. Комнатка. Не слишком большая. Пять шагов от стены до стены. Кровать, в изножье кровати – сундук, окованный металлом, небольшой стол и кривоногий стул. На единственном окне засаленные шторки. Пол грязный, правильно меня на кровать опустили. Я тут ходить не буду, мне лапки пачкать неохота, вот. Колин уселся рядом со мной. – Вот так. Еще один день прожит, теперь надо пережить ночь. Почему ему надо пережить ночь? А парень грустно посмотрел на меня. – Дожил. С зайцами разговариваю… И почему со мной нельзя поговорить? – А может, оно и неплохо. Ты меня точно не предашь, никому ничего не расскажешь… Не предам. И не расскажу. – …а хотя бы одна живая душа рядом быть должна. Ведь еду в гадючье гнездо… Странно. Гадюки гнезд не вьют, это и ребенку ясно. А куда он тогда едет? Мне стало интересно, я подергала ушами, подобралась поближе и ткнулась мордой в руку. Ладно, перетерплю, тем более что пахло от мальчишки вполне неплохо, молодым и здоровым телом. – Хоть ты меня поддерживаешь. Вот беда-то… и ехать не хочется, и не ехать нельзя – и убьют меня там. Уж точно попытаются. Я дернула ушами, но слушать продолжала. Как оказалось, у паренька умерла мама и он должен был ехать на похороны. Странно, почему детеныш не жил с матерью? Потом вопрос прояснился. Отец мальчишки умер, и его мать вышла замуж второй раз, у нас тоже так делают. Самке с детенышами сложно охотиться одной, к тому же она уже доказала свою плодовитость, может принести еще щенков… А в этот раз матери щенка попался плохой, бешеный самец. Который решил сожрать чужого щенка, вместо того чтобы наплодить своих. Такое тоже бывало, но у нас таких загрызали – и быстро. А тут вот не получилось… плохо. И он попытается загрызть парнишку. Только если у нас это приходится делать самому, то здесь он может нанять людей – и убить пасынка чужими руками. Мерзость! Скотина бешеная! Но меня это все равно не касается. Я побуду недолго с пареньком, а потом удеру. Еще не хватало – свою шкурку под стрелы подставлять… интересно, а кормить меня будут? Хочу морковки… Колин Зайка сидела рядом, я гладил ее и выкладывал что на душе накипело. Странно, но бессловесное животное вело себя лучше множества людей. Не лезло с комментариями, не пыталось давать советы, не дергалось и не сбегало посреди разговора… Ладно-ладно, все я понимаю, но хоть с кем-то поговорить. С Шарком? Тому лишь бы службу нести, а что у меня на душе – ему и дела нет. А больше никого нет рядом. Раньше хоть тетушка выслушивала, если очень накатывало… И мамы больше нет… я еще доберусь до горла отчима, Богом клянусь! Он у меня кровавыми слезами заплачет… тварь! Зайка прянула ушами и смешно дернула носом. – Поедешь со мной, пушистик? Поедешь… Хорошо тебе. Ни родных, ни друзей, ни проблем, ни переживаний, даже если твоя мать умрет. Ты и не задумаешься… Ладно, сиди здесь. Дверь я запру. Надо еще коня почистить, а то Обмылок – скотина своевольная… Я еще раз потрепал зайца по пушистой шубке. Красивая заюшка, хорошая, умная… – Жаль, что ты не собака… И пошел на конюшню, пока моя зверюга всех конюхов не перекусала. Зая