– И костра она не боится. – Домашняя девочка, хорошая, умная… Колин погладил меня по грязной шерсти. Я подалась поближе, чтобы еще и лоб почесал. – Если у меня будет личный герб – я знаю, что на нем изобразить. Она мне сегодня жизнь спасла. – Вы ей, она вам, все справедливо. Я дернула ушами на слова Шарка. А ведь и правда, сегодня мы сквитались. А что теперь? Все уже уснули, а я лежала на груди у Колина, грела его, грелась сама и думала. Я могу уйти в любой миг и сейчас уже имею на это право. Долг жизни заплачен, у меня своя дорога, у Колина своя. Могу уйти. А хочется ли мне уходить? Вот тут вопрос. Пока мне и уходить не хочется, и… Будем честны – я боюсь. Эту компанию людей я знаю, а в любом другом месте я буду беззащитна. Да и мне надо еще добраться до деревни, осмотреться там, пожить пару дней, чтобы решить, чего я хочу… Пока же безопаснее двигаться с Колином и его компанией. Скорость, уют, безопасность… я все это получаю вместе с ними. Стоит ли отказываться, пока нет ничего взамен? Нет, пока мне лучше поехать с ними, а там посмотрим. Главное, не раскрываться. Я устроилась поудобнее. Колин уже уснул, а я все еще бдила. И дождалась. Мы называем его часом лешего. Самый тяжкий предрассветный час, когда всех мучают кошмары, когда люди умирают, когда лошади укладываются на землю и ждут рассвета, а ночь сгущается, трогает холодными липкими пальцами плечи, и кажется, что утро никогда не придет. Мне даже поворачиваться не надо было, чтобы видеть, – преимущество заячьих глаз. Колин спал глубоким спокойным сном. Придремал и часовой, а вот пленник, наоборот, оживился. Потянулся головой к воротнику, ухватил поудобнее декоративную отделку зубами, рванул, еще раз и еще, стараясь не шуметь, – и в траву выпало небольшое, но очень острое лезвие без рукояти. Как интересно-то… Я не стала ждать, пока он перепилит веревки, вот еще не хватало. Потихоньку подползла к Шарку – и чувствительно цапнула его за руку. И тут же отскочила в сторону. Вовремя. Старый вояка явно попытался лишить Колина домашнего любимца. Таким ударом из меня бы заячий блинчик с глазками получился. Не вышло. Крашри замер, но было поздно. Шарк проснулся, огляделся, увидел меня, потом увидел Крашри, изогнувшегося в тщетной попытке достать лезвие – и все понял. – Ах ты ж… Какое интересное слово. А я таких и не знала! Надо запомнить… Шарк поднялся, пнул ногой капитана, возвращая его на место, обстоятельно завязал ему рот полосой ткани, в которой я опознала использованный бинт, прикарманил лезвие… Крашри зарычал сквозь кляп. Вот теперь от него пахло правильно. Гневом и безнадежностью. Шарк огляделся, нашел меня взглядом, посмотрел на лезвие, на свою руку… – М-да… Больше он ничего не сказал. Я прижала уши и вернулась к Колину. Будем надеяться, мне не свернут шею из-за моей исключительности? Корт Шарк, десятник стражи Я посмотрел на лезвие в своей ладони. Понятно, почему эта гадина так просила оставить ему рот свободным. Хорошее лезвие, тонкое, острое – прелесть. Себе надо будет зашить. И опять зайчиха меня разбудила. Хм-м… Странно это как-то. Слишком она умна для дрессированного зайца. Но что это еще может быть? Нечисть? Ага, вот такая у нас нечисть, людям помогает, живота своего не щадя… в облике зайца. Кому расскажешь – до соплей досмеются. Нечисть же от крови звереет, кидается, грызется… Оборотень? Заяц?! Ну уж даже не смешно. Волки есть, медведи тоже, вообще оборотни – это зверье. Дикое. Но чтобы заяц… нет, бывает что-то схожее по массе. Так еще до оборотней-муравьев докатимся, а что, дома ж они строят? Умные, а что мелкие – наплевать, зато дворцы какие… Да нет, это бред. А вот насчет голой девки, которая лорда перевязывала, – точно нет. Следы я сам посмотрел – была такая. Пятки голые, маленькие, может, и правда лесная дева? По легендам – они с людьми не гнушаются и поближе пообщаться, и траву спиной помять, хоть и далеко не со всеми… Если такая положила глаз на Колина, то… А и ничего страшного. Мальчик станет мужчиной – и все тут. К тому же вне леса их власть невелика, просто мстительны бывают очень, но тут уж я объясню мальчишке, что расставаться с лесными девами надо по-доброму и никак иначе. Может, она и зайца науськала. Лесные девы над всей лесной тварью властны… Ладно! Главное, опасности для мальчишки нет, а остальное – неважно. Надо попробовать придремать еще хоть чуток. Возраст у меня не тот – сначала драки, потом ночи бессонные… Пока все спокойно – спать. Вадан Тарп, лучник Я лежал, смотрел в небо и думал. И нечего фыркать в этом месте, что я – дурак, что ли? Мысли были печальными и тоскливыми. Ладно – капитан, ему терять нечего, да и награда может быть достойной при удаче. А вот я как попал во всю эту свистопляску? Когда капитан предложил нам съездить за лордом Торвальда и убить его – мне дурно стало. Я аж слюной поперхнулся, хорошо хоть, стоял позади всех и незаметно было. Но сказать ничего не успел – и оно к лучшему. Иначе убили бы, как потом с Маки и произошло. Нам-то капитан доверял, на нас и решил это все взвалить. Я и сам думал убраться в сторонку, но только шанса не подворачивалось, а уж когда Маки прибили… На дороге я честно держался позади всех, стараясь не попасть под стрелы или мечи, стража у мальчишки оказалась зубастая и в кольчугах, так что кое-кого они положили, а уж когда оглушили капитана, стало понятно, что добра ждать не приходится, – и я удрал. А теперь мы все изменники? Э, нет, тут явно можно покрутить. Сбегать из родной страны потому, что двое лордов не поладили, а я не успел вовремя выскочить? Не много ль радости? Что дураки – это верно, а только за подчинение командиру голову не сносят. Даже когда мятежи случаются, победитель никогда солдат не казнит, потому как они по приказу сражались. Сбежало нас четверо, но мне с остальными тремя было не по пути. По той тропинке пойдешь – навсегда пропадешь. Сначала чужое имя, потом чужая жизнь, потом дорога и чужое добро, а потом – веревка. Одна и личная, но болтаться на ней мне не хочется. А теперь мы в жернова можем попасть. А можем и выскользнуть. Я могу… Командира послушать – дело одно, тут никто меня не упрекнет. В бега податься – другое, на дорогах разбойничать – и вовсе третье. Нет, на такое я не пойду. А вот куда пойду? А отправлюсь-ка я к Колину. То есть к лорду. Брошусь в ноги, покаюсь, все расскажу, чему свидетелем был. Сразу они мне, как пить дать, не поверят, но потом, по прошествии времени… Да в крайнем случае и уйти можно. Но человеком же! Не предателем! Даже если и кару какую наложат – повинную голову меч не сечет. Крови на моих руках нет, совесть чиста – можно попробовать. Как удачно, что все трое спят… Мне пора. Калайя, жена вожака, мать Заи