Поправила пеньюар, встала – и поклонилась той, которую за глаза называли «тень за троном». Кристиан рассказывал, что русский государь прислушивается к сестре и она при его дворе на особом положении. Предупреждал Ульрику не ссориться – и принцесса вняла словам. Вчера она плохо разглядела царевну и ждала этакой… бой-бабы? Или ледяной принцессы? Кого-то жестокого, подавляющего, холодного… А вместо этого на пороге комнаты возникла невысокая темноволосая женщина в простом платье, улыбнулась и ответила поклоном на ее приветствие. – Рада видеть вас, сестра. Вы позволите называть вас так, Ульрика? Ведь скоро нам предстоит стать сестрами. Ее датский был не безупречен, но вполне хорош. Ульрика уставилась на Софью, как баран на новые ворота. И это – женщина, которой пугают? Про́клятая царевна?! Да она и на царевну-то не похожа! Слишком молода и хороша собой, слишком улыбчива, слишком… Не похожа! – Да, разумеется. Я буду счастлива… сестра? – Меня можно называть сестрой, можно – Соней. Родные меня так называют, – сообщила девушка. И это она вскрыла горло иезуиту и пила его кровь? Невозможно поверить! – Со-ония… – попробовала Ульрика на вкус новое имя. – Я позволила себе побеспокоить вас с утра пораньше, чтобы предложить кое-что новое. – Софья взяла Ульрику за руку, вполне естественно усадила на кушетку у окна (чисто автоматически – лицом к свету). – Я вчера подумала, сестра, что у вас нет русской одежды, а ваша не совсем подходит к нашим обычаям… – О да! Ульрика кивнула. Она тоже заметила, как кривились вчера бояре. Старались не показывать, но смотрели… как на девку продажную! Разные моды, разные народы… что вы хотите, если во Франции, например, вырез должен открывать грудь чуть ли не до сосков, а тут выйдешь так на улицу – потом не отмоешься. Срамота. – И я хотела тебе предложить побеседовать с нашими швеями. Ульрика едва не расплакалась от облегчения. Она-то ждала, что ей придется добиваться, требовать, просить, а ей сейчас предлагали помощь. Вряд ли бескорыстно. Но… не стоит плевать в протянутую ладонь, не так ли? – Я буду очень признательна, Сония. – Я позову девушек? – Да, пожалуйста! Что Софья и сделала. А сама наблюдала за примеркой, оценивала, делала выводы… где еще можно и распознать женщину, как не в магазине? Ну, в это время – у портного? Есть ли у нее вкус, транжира она или нет, умеет ли себя подать, насколько кокетлива, насколько настроена кружить головы мужчинам и многое другое. Пока Ульрике были выставлены средние оценки. Вроде бы вкус есть, но подать себя не умеет. Не транжира, но и не скряга, все в меру. Со слугами вежлива, но без панибратства. Но внешность! Длинный нос, конечно… челкой его, что ли, попробовать замаскировать? Или прической попышнее? Фигурка-то вроде как ничего, есть и талия, и остальные места вполне округлые… Надо подать брату невесту так, чтобы он хоть годик после свадьбы налево не бегал. * * * Брат в это время был занят. Штурмовал Орешек. Часть пушек была установлена на кораблях, часть перевезли на островки – и с утра ударили что есть ядер. Лезть на остров никто не собирался. Под шведские-то пушки? Еще не хватало! Нет уж, сначала своими пройдемся… И на Нотебург обрушился огненный ад. Откуда? Да отовсюду. Алексей Алексеевич, совместно с ближниками, нашел почти идеальное решение. Были взяты несколько судов. С них убрали все, что мешало: мачты, весла, лишний такелаж, зато само судно обильно закрыли мокрыми кожами. Установили пушки с одной стороны, а с другой, чтобы не было крена, уложили балласт. Более того, вдоль борта с пушками устроили еще одну переборку, и промежуток между ними забили глиной, смешанной с камнями. Получилась этакая разновидность естественной брони, очень удобно. Сами по себе, конечно, эти суда идти не могли, но их буксировали более мелкие суденышки. Довели до места, поставили на якорь – и ушли. И стреляйте сколько угодно. Чем и занялись русские, дав понять шведам, что их время ушло. Ядра летели, казалось, со всех сторон, пушкари не жалели пороха, причем, по приказу государя, не били просто по крепости – куда полетит, туда и попадет. Нет! Били четко по башням. Сначала по Погребной и Наугольной, потом – по Воротной и Княжей… Каждая башня оказывалась в перекрестье огня – и последствия были разными. Например, прясло между Наугольной и Воротной башней попросту обрушилось, погребая под собой часть шведских пушек, так, что с этой стороны крепость стала практически безопасна. Между Наугольной и Погребной башней было чуть получше, но верхнюю площадку разнесли и там. И разносили со всех сторон. Шведы бы вытащили пушки, они бы разобрали завалы, но под непрерывным, неумолчным огнем? Самоубийц в крепости не имелось. И такая обработка продолжалась почти шесть часов, в течение которых русские только палили, даже и не думая подводить корабли и высаживать десант. Еще не хватало! Ядра мастера отольют, а людей не вернешь! Когда стих огонь на одном из участков стены, шведы таки попробовали что-то сделать. То ли разобрать завал, то ли пострелять по врагу… еще пары залпов хватило, чтобы вразумить самых воинственных. На штурм русские войска пошли примерно в три часа дня. * * * – Смотри, Петь, как их! А вот еще бы туда же! – Думаешь, рухнет? – Ставлю грош, что рухнет. – Два, что выдержит. – Принято. Мужчины в любом возрасте – мальчишки. А если приходится ждать своего момента, а твои товарищи в это время дерутся… ладно, пусть не дерутся, а просто обстреливают крепость, но все-таки! И как тут усидеть спокойно? Вот и бились об заклад двое приятелей-стрельцов, Петр да Ерофей, ожидая, пока настанет их время. Идти на лодках и кораблях на штурм, крепость брать… кто тут лучше стрельцов будет? И Петр, и Ерофей были как раз из тех, кто в приснопамятном бунте участия не принимал. Надо сказать, не по политической позиции, а просто – у Петра именины были, ну они с Ерофеем и загуляли немного. А как проспались – так им и дурно стало. Пока они по кабакам гуляли, иезуиты царя отравили да еще людишек на бунт подбили. Парням не нагорело, даже полк их не расформировали, но… неприятно. И не украл, и не украли, но была там какая-то история. Вроде как и не виноваты, а и правыми до конца не оказались. Ну да ладно, на войне много чего сглаживается. Опять же, Алексей Алексеевич себя зарекомендовал как хороший полководец, из тех, что людей бережет… Вот мужики и не злились. Наоборот – драться собирались не за страх, а за совесть. Государь сказал, что первым десяти, кто в крепость ворвется, медаль именную пожалует и деньгами не обидит. Да и на пушки людей не гнал. Так – воевать можно. Так – правильно. Но наконец отгремели выстрелы – и стало непривычно тихо. Поднялась и опустилась рука с красным платком. На штурм! Крепость молчала. Молчала, пока гребли к ней так, что весла трещали, молчала, когда высаживались, – то ли не могли поверить, что обстрел кончился, то ли храбрость по штанам собирали… Впрочем, последнее предположение не оправдалось. Потому что шаг, другой, третий – и тут из крепости ударили ружейные выстрелы. Охнул, хватаясь за плечо, Ерофей. Из-под пальцев проступило красное… Петр выругался черными словами и бросился вперед. Ах вы, твари! В наших стрелять?! Да мы вас сейчас как слизь по камням размажем! И размазывали, и рвались вперед, через завалы, рискуя сломать ноги, под огнем, не кланяясь пулям – на штурм! Это русская крепость! Ее русский князь Юрий ставил! И они пришли обратно, и не уйдут… И шведы дрогнули. Эти выстрелы были последней попыткой сопротивления, о большем не помышлял уже никто. Ни камни на людей сбрасывать, ни кипяток лить – не с чего было это делать. Просто – не с чего. Массированный артиллерийский огонь привел крепость в небоеспособное состояние, лишив большинства площадок для стрелков, да и самих стрелков – тоже. Чудом уцелевший комендант попробовал поднять выживших в атаку, но… Страшная это штука – кинжальный артиллерийский огонь. Пусть полноценным огнем Софья это не назвала бы, скорее, его прадедушкой, но люди-то в это время и того не знали! И не видели ранее! Так что боевого духа у гарнизона не осталось. Вообще. А уж когда русские ответили на их выстрелы – своими… Петр ударил одного шведа прикладом, сбил с ног другого, выхватил саблю и полоснул третьего, отбрасывая бесполезную сейчас пищаль. И – врукопашную, чуть ли не зубами в глотку врагу вцепиться, выгрызть победу… Покр-рошу, твар-ри! В число десяти первых он не попал – увлекся дракой. Но и так государь их отряд отметил, похвалил и пообещал деньгами пожаловать по возвращении домой. Ну и сейчас чуточку малую из полковой казны выдадут. Ерофей оставался в Нотебурге, которому отныне и навечно зваться Орешком. Как и все, кто был ранен, кому требовались покой и уход. Пусть отдыхают да шведов гоняют. Из-за них крепость разрушить пришлось – вот пусть пленные теперь завалы разбирают, крепость восстанавливают, чинят, что могут… А войска государя Алексея Алексеевича отправляются брать Ниеншанц. * * * – Турки взяли Вену!!! Взяли! Вену!!!