Пороли мало. Вообще не пороли. А надо было, ох, как надо… Одна дура влюбилась или вообразила, что влюблена, другая захотела помочь подруге, а поскольку девочки не из простых семей… вот и получилось. Свою вину Матвеев признавал. И не заметил, и упустил, и… Даже с ученым – что такого? Он ведь действительно гениален, ему приходят в голову самые невероятные решения, а Матвеев привык брать все самое лучшее. Но кто бы ему сказал, что эта сволочь двурушничает? Что работает и на кого-то еще… на кого? Романов пока молчит, молчит и государь, но уже сейчас ясно, что простой потерей влияния не обойдется. Нет, не обойдется… Что ждет его юрт? Что ждет самого Матвеева? Придется ему сложить с себя полномочия или вообще… голову отрубят? В хватке Романова Матвей Иванович не сомневался. Разве что… Попробовать договориться? Не с князем Горским – в столице ни для кого уже не были секретом его отношения с дочерью, а лично с госпожой Храмовой? Если она согласится принять виру… Только вот что ее устроит в качестве виры? И устроит ли? Вечно так! Наворотят бабы-дуры, а страдать кому? Ему… Ох, грехи наши тяжкие… Глава 7. Дворцы и отцы – Ваше императорское величество… Я сделала попытку приподняться, но меня уложили назад. – Лежите, Мария. Вам пока еще не стоит подниматься. И – государь. – Да, государь. Иван Четырнадцатый был серьезен и сосредоточен. – Мария Ивановна, я хочу вам кое-что предложить. Я промолчала. А что он мне может предложить? Эксклюзивный гробик? Или элегантный памятник? Один раз меня уже приговорили, второй я на слово никому не поверю. Кажется, государь понял, о чем я думаю, потому что покачал головой. – Не надо, Мария Ивановна. Я виноват перед вами. Интересно, что он хотел услышать в ответ? Да, виноват? Или – что вы, государь, вы не можете быть виноваты? Я не знала, поэтому предпочла промолчать. Умнее покажусь. Государь не дождался ответа и продолжил свой монолог. – Мария Ивановна, что вы хотите в награду? Долго я не думала. – Уехать в Березовский и заниматься там своим делом. Чтобы меня никто не трогал, государь. – Про ваше дело я знаю, это полезно для государства, так что я не против. Но замуж вас выдать надо, Мария Ивановна. Я едва не застонала. – Но, государь! – Мария Ивановна, вы станете добычей. Вы это понимаете? Вам нужен кто-то, кто сможет вас защитить. Можете вы предложить чью-то кандидатуру? Я промолчала. Ага, так я и назвала хоть кого. Извините, государь, может, вам кто и поверит, но не я. Уже – не я. Хватит с меня подстав. Что, теперь надо поверить, что у императора совесть проснулась? Да ее ампутируют хирургически! У всех власть имущих! Вот как они власть поимеют, так совесть и отваливается. Атавизмом! Если я назову сейчас Благовещенского, я его подставлю по полной программе, даже не сомневаюсь. Нет уж. Молчим, Маруся, молчим… Или? – Что требуется от меня еще, государь? Цесаревич свободен от приворота? – Да, Мария Ивановна. Я выдохнула. Ну хоть тут проблемой меньше. – Я рада, государь. – Мария Ивановна. – Его императорское величество прошелся по комнате, талантливо изображая колебания, а потом махнул рукой. – Ладно… Что такое юрты – вы отлично знаете. А какая между ними конкуренция… Я молчала. Пусть врет дальше, я послушаю. – Я знаю, вы считаете своим главным врагом Матвеева. Почему же? Алябьев тоже отметился. – У меня есть основания подозревать, что Матвеева подставили. А у меня-то сколько этих оснований. Что ж, пока мне вроде бы не врут. Хотя – кто отменял метод Геббельса? Ложка правды, ведро вранья – и подавать на стол. Сожрут, не поморщатся. Я решила попробовать подать реплику – пусть считают, что я поддаюсь убеждению. – Кто мог поступить так с Матвеевыми, государь? – Другой юрт, разумеется, Мария Ивановна. Матвеев хотел прибрать к рукам слишком многое, лез на Урал, пытался привязать к себе Демидова, потом его дочь начала ненужные танцы… глупая девчонка вообразила, что влюблена в моего сына. Я подняла брови. Государь заметил это и фыркнул. Уже вполне по-человечески. – Василий рассказал. Когда он попал под заклинание, вас посчитали основной соперницей и принялись изводить. Розог нет на идиотку. – Так что Матвеев вам сильно должен. Если что предложит – не отказывайтесь. Я улыбнулась краешками губ. И попробовала пошутить. – Я не столь благородна и бескорыстна, государь. Шутка нашла отклик – и меня наградили широкой улыбкой. Опять же, почти человеческой. – Мария Ивановна, как вы думаете, если Матвеев отвечает за свою дочь… Я тряхнула головой – и сообразила. – Государь… так ведь ее поступки восприняли… решили, что Матвеев заодно желает выдать дочь за цесаревича? – Именно, Мария Ивановна.