А потому… – Десять сольди, дана Феретти. Я не так много сделал, а за вызов я больше не беру[3]. Мия поняла все. И то, что осталось несказанным. И как пощадили ее гордость. – Да благословит вас Бог, ньор Фаусто. Ньор молча поклонился. Божья помощь им понадобится. И этой девочке прежде всего. Увы… * * * Чесночный отвар сделали. И Мия лично сидела рядом с отцом, вливала ему между губ по ложечке, уговаривала выпить… отец глотал в беспамятстве. Где-то неподалеку билась в истерике мать на руках верных служанок. Уснули дети под сказку кормилицы. Мия сидела и поила отца. А потом сидела вместе с ньором Фаусто. И лекарь тихонько рассказывал дане случаи из своей практики, понимая, что девочка стала взрослой сегодня. А еще, что она останется одна. А ей нельзя, вот именно сейчас никак нельзя… Пусть он чужой человек для даны. Но здесь и сейчас – он человек, он рядом, он дает ей необходимое тепло… что еще надо? Да ничего! Только молитва… Увы. Бог, если и слышит человеческие молитвы, то ответ не всегда дает благоприятный. Спустя два часа Мие не понадобилось и объяснений. От повязок на животе отца резко и остро пахло чесноком, перебивая даже запах крови и дерьма. Надежды не было… * * * Куда не хотела идти Мия… К матери. Вот ведь и так бывает… Мия любила мать. До слез, до острой подсердечной жалости… вот как сейчас быть? Войти и сказать, что, мама, все! Папе осталось несколько часов! Хочешь ты побыть с ним? Или нет? Решай… Как тут повернуться языку? И все же, все же… – Хотите, я скажу это вашей матери? – тихо спросил ньор Фаусто. Мия сжала кулачки. До боли, до крови в лунках ногтей… ах, как же это просто! Переложить ответственность на чужие плечи! Не увидеть в материнских глазах боль и отчаяние. И врать, врать себе до самой смерти… так легко, так просто, так приятно… Мия качнула головой. – Ньор Фаусто, я благодарю вас. Но… я должна. И в глазах мужчины явственно блеснуло уважение. Он медленно взял руку девочки, поднес к губам, поцеловал. – Дана Мия Феретти, что бы ни было в вашей жизни, вы можете рассчитывать на мою помощь и поддержку. Вы необыкновенная девушка. Мия хлюпнула носом. Не сдержалась. Да, еще даже не девушка, двенадцать лет всего, но кого это волнует? Сегодня она на сорок лет повзрослела. Или на пятьдесят? И стала старше своей милой мамочки. Самой старшей в семье… – С-спасибо, ньор Фаусто. – Держитесь. Вам нельзя сейчас раскисать, иначе не справитесь. – Ньор Фаусто поднял руку ладонью к ней. – И вот… возьмите. Подышите. Маленький флакончик перекочевал из рук в руки. Мия послушно поднесла его к носу – и едва не задохнулась от острого ядовитого запаха. – Ох! – Это нюхательные соли. Не разбавленные, как для благородных эданн, а чистые. Концентрированные. Вам пригодятся. Мия сделала еще один вдох. Слезы не хлынули. Нос даже задышал ровнее… – Гадость какая… У мамы был флакончик нюхательных солей. Вот там содержалось нечто подобное, только слабее, намного. И розой еще пахло… мама его использовала, когда у нее болела голова. – Сколько я должна, ньор Фаусто? – Еще десять сольди. Итого один дарий, дана Мия. Мия качнула головой. Она знала, что мамин флакончик стоил не меньше трех лоринов. – Это стоит дороже, ньор Фаусто. – Стоит. В красивых флаконах, с добавками из масел и прочей дряни… понимаете, дана? Я у вас прошу чистую цену вещества. – Вы уверены? – сдалась девочка. Отказываться не хватило сил. А это… что бы это ни было, но ей пригодится. И голова проясняется, и держаться легче. – Вполне. Мия достала из кармана одну из серебряных монет, которые нашла в столе у отца, вручила ньору Фаусто. – Я благодарю вас, ньор. – Дана Мия, полагаю, будет нелишним, если я останусь с вами… какое-то время. Мия посмотрела на лекаря очень внимательно. – Ньор Фаусто… – Распорядитесь меня кормить вместе со всеми и отведите комнату, дана. Услуги лекаря не будут сейчас для вас лишними, а я могу себе позволить потратить пару дней. Считайте это моей молитвой. – Молитвой? – искренне удивилась Мия. – Конечно. Богу угодна помощь ближнему, вот и весь сказ. – Не благотворительность? – прищурилась Мия. – Вы в ней не нуждаетесь, дана. И в жалости тоже, – коротко ответил лекарь. – А вот в помощи и поддержке – безусловно. Как когда-то нуждался и я. Мне помогли, сейчас я отдаю свои долги. Не благодетельствую, понимаете? Просто возвращаю то, что никогда не смогу отдать близкому мне человеку. – Он… – Человек, который помог мне, уже умер. Он бы тоже остался здесь в такой ситуации. Уверяю вас. Мия кивнула. Коснулась руки ньора Фаусто. Руки постороннего мужчины! Благородная дана! Наедине! Мама упала бы в обморок от ужаса. А Мия ничего, стои́т… может, и не так ужасно нарушать приличия?