– Да как ты смеешь, щенок?! Луис пожал плечами. – Я не настаиваю, отец. Ты знаешь, я отношусь к женщинам с уважением… Эттан остыл так же быстро, как и вскипел. Было что-то такое в глазах Луиса… Он не лгал. Нет, ни капельки не лгал, разве что недоговаривал. – Ты это точно знаешь? Луис молча подвинул отцу бумаги, из которых следовало много интересного. И история семьи тьерины Лионы, и кто платил за ее дом, наряды, украшения… Многое можно раскопать, зная пути движения денег. Эрико знал. И «мамочка Лиона» братьям была ни к чему. Эттан вчитался, скрипнул зубами. – С-сучка. Луис молчал. Что он мог сказать? Что обмануть тебя не трудно, когда ты обмануться рад? Это и так понятно. Что отца едва не обвели вокруг пальца? Тоже не новость. – Ладно. С этим я разберусь, – бросил бумаги Эттан. – Ты на ужин не приглашен. – Как прикажешь, отец. – Где Эрико? Пора бы ему вернуться? – Обещал скоро быть, сказал, что там с деньгами что-то не то. Утрясет все и приедет. Эттан поморщился, но ругаться не стал. Все же Эрико не по бабам – по делам шлялся. Ради денег Преотец мог стерпеть и годичную отлучку сына. – Лу не пишет? – Пишет. Ждет ребенка, все хорошо. – Нашли они с мужем общий язык? Луис вздохнул. В историю беременности Лусии Эттана тоже не посвятили. От греха подальше. – Нет, отец. Но ребенка сделали, а остальное не так важно. Эттан кивнул: – Ладно. Ты на сегодня свободен. Луис поклонился и вышел из комнаты. Отлично! Ужин ему был решительно некстати, а вот свобода очень нужна. Потому что в Тавальен прибыл наконец долгожданный Амедей Арьен. Массимо уже узнал, где остановился сей достойный человек, и ночью Луис планировал нанести Арьену визит. Скромный такой, тихий, почти родственный. И – да. Письмо, которое прилетело из Ростали на крыльях голубя, намного облегчило Луису работу. Всего два слова, а какая гора с плеч свалилась! «Как получится». Вот как получится, так и будет. Не будет сопротивляться – посидит под замком пару лет, пока не понадобится. Будет сопротивляться? На руках у Луиса Даверта столько крови, что каплей больше, каплей меньше… все одно не отмыться. Массимо поможет, а дальше… Амедей, письмо, отъезд Эрико, а потом и сборы. Пора, пора. Времени остается все меньше. Пусть отец сам пожинает плоды своего безумия, а Луис Даверт стряхнет со своих ног землю Тавальена. Морем смоет. * * * Сам Амедей Арьен и отдаленно не думал ни о чем плохом. Мужчина радовался жизни. Он добрался до Тавальена. Здесь-то маританцы его не достанут! Поделом тебе, братик гулящий! Поделом! Его тут двадцать лет не было, как и звать-то забыли, а поди ж ты! Появиться не успел, как всё ему! Все к нему! И мать, и Альетта… Тоже сучка! Наверняка это ее происки! Некому больше! Амедей не думал, что под его чутким руководством семейное дело разорилось бы раньше, чем он себя проявил по-настоящему. Не думал, что они с Эмиссой собирались разорвать его на две части. Заметим – нежизнеспособные. Не понимал, что Эдмону ничего не нужно – для счастья у него уже все есть. Не-ет… Посягнули на его место! На его долю. На его… Да не важно, на что там посягнули, важно, что Амедей преисполнился гнева и ненависти! Он! Тут! Двадцать лет! Как проклятый! Вкалывал, света не видя! А Эдмону сразу и все в руки?! Сволочи!!! Кругом враги!!! Отец и тот братца из завещания не вычеркнул, хотя обещался! Все врали, все его предавали, все подставляли… ну и получите добра обратно взад! Амедей не считал свой поступок воровством, кража – это когда берешь чужое, а он взял свое! То, что ему причиталось за двадцать лет «каторжного» труда в отцовском деле! Когда отец только и знал, что требовать, когда каждый день смотрел на сына и думал, что Эдмон бы справился лучше, когда ставил первенца в пример, когда… Да не важно что! Теперь Амедей сам по себе, теперь он всем покажет! Откроет свое дело в Тавальене, здесь это несложно. Говорят, Преотец охотно благословляет на такие вещи, надо только ему занести долю малую, а к откатам Амедей привык. Какая разница, как зовут высокого чиновника? Преотец, градоправитель… Руки у них обоих липкие. Вот Амедей и займется делом. Той же торговлей. А маританцы в Тавальен не сунутся, неуютно им здесь. Безбожники они… Конечно, бить их не бьют и вслед не плюют, потому как опасаются. Пробовали их в свое время завоевать – хорошо получили по зубам. Потом попробовали прижать иначе. Одно дело – воевать, это долго, сложно, трудно, намного проще давить таможенными пошлинами. Что и попробовал лет через сто после первой попытки, лишившей мир Преотца Иллоя, сделать Преотец Ридон Шестой. Он приказал во времена оны схватить нескольких маританцев, бросить в тюрьму, и собирался устроить над ними суд веры. Узнав об этом, маританцы поступили просто. Они не стали протестовать, направлять послов или писать письма – к чему? Просто в один день их корабли вошли в порты Ростали, Элора, Диасана и еще дюжины городов. А Преотцу было отправлено письмо, из которого следовало, что все маританцы друг за друга стоят горой. И если хоть волосок упадет с головы заключенных, а более того, их потащат на какой-то сомнительный суд, да еще попробуют осудить, маританцы высадятся с кораблей. Для начала они устроят кровавую баню в тех городах, где стоят их корабли. А потом просто двинутся по суше, уничтожая все на своем пути. И так будет, пока Преотец не одумается. Тавальен они не тронут, что вы! В воды Тавальена и заходить нельзя – это смерть. И под катапульты Тавальена тоже идти дураков нет. А вот все окружающее… Хватит ли у Преотца войск, чтобы защитить свои владения? А если не хватит войск, то хватит ли в Тавальене денег, продуктов и прочего? Маританцы не станут завоевывать Тавальен. Они просто блокируют его с суши, а с моря и того делать не надо. На заявление Преотца, что все верующие люди, как один, поднимутся на защиту символа веры, маританцы даже расхохотаться не соизволили. Поднимутся? Кто бы спорил! Только с других континентов они далеко не уплывут, потому что в Море маританцам равных нет. А те, кто поближе… Карсты, что ли, встанут на защиту Преотца? Или Лаисы? Это шутка такая? Скорее уж означенные семьи посмотрят и подумают, чем можно разжиться на развалинах Тавальена, или договорятся с маританцами, чтобы не пропустить помощи к осажденным. Потомки Королевской стражи и старые герцоги скорее найдут общий язык, чем какие-то рясоносные болваны, что бы последние о себе ни возомнили. Преотец внял и маританцев выпустил. Но с тех пор между Маритани и Тавальеном установился вооруженный нейтралитет. Они просто не трогали друг друга и старались обращать поменьше внимания. Особенно Преотец. Неприятно осознавать, что ты не всесилен и есть во вселенной место, которое тебе совершенно неподвластно. Может быть, Эттан Даверт это изменит? О нем говорят как о властном и сильном человеке…