У нее золотые локоны в обманчиво простой прическе, у него черные пряди волос, а вот улыбки одинаковые. Спокойные, самоуверенные… – Джес, а это тебе, – Лиля протянула мужу трость, украшенную зеленым бантом и изумрудами по набалдашнику. – Это? Зачем? – А, при дворе Уэльстера такая мода, – отозвалась Лиля. – Ты не в курсе? Джерисон был в курсе. «Моду» ввел Гардвейг, которому, из-за язвы, сложно было передвигаться без трости, а придворные, делая вид, что его величество просто решил походить с тросточкой, принялись подражать. Трости делались самые разные. Раззолоченные, изящные, украшенные драгоценными камнями и гравировкой… – Знаю. А мне это зачем? Лиля улыбнулась. – Мы тут с мастером Шмульцем поговорили. – Меня уже пугает это начало, – насторожился Джерисон. – И кое-что придумали. То есть придумал – он, а я так, идею подала. Ага, видел Джерисон, как подает идеи дорогая супруга. Вы должны сделать так-то и там-то, и не перепутайте, я точно знаю, что получится именно это! – Что за идея? Сделать простенький стопорный механизм с кнопкой Лиле было вполне под силу. Если кто думает, что гарнизонная девочка такого оружия ни разу не видела, зря вы это думаете. И видела, и парочку даже разобрала. Не надо делать суперсталь, достаточно обычной кнопки со штифтом, которая при нажатии будет уходить в плоскость лезвия и освобождать его. Конечно, механизм надо будет проверять, подновлять, но здесь и сейчас главное достигнуто. На Земле таким еще в шестнадцатом веке баловаться начинали, как бы не раньше. Одно движение пальца на кнопку, трость отлетает в сторону, а у Джерисона в руке остается примерно сорок сантиметров доброй стали. Острой и прекрасно заточенной. Вес? Полкило. Может, чуть больше. Всей трости около килограмма. Джерисон проверил механизм, поигрался, потом сообразил, как что устроено и покачал головой. – Так просто… – Никому не нужно было, вот никто и не изобретал, – отмахнулась Лиля. Джес принял это объяснение, и поблагодарил супругу. И они отправились во дворец. *** Балы, красавицы, лакеи, юнкера… Ради красоты мечтаний, Лиля надеялась, что все вышеперечисленные регулярно мылись, знали, что такое личная гигиена, не путали ее с гиеной, и рядом с ними можно было стоять. Хоть с подветренной, хоть с наветренной стороны. И отлично понимала – надежды тщетны. На ативернских балах она мучилась, и здесь тоже будет тосковать. Куда деваться… Плащи, трость, шляпа отданы лакею, и чета Иртон вступает в бальный зал под вопли мажордома. Со всех сторон взгляды. Любопытные, злые, неприязненные… Джерисона тут почему-то не любили еще с прошлого визита, а Лилю он аттестовал так, что ее бы и никогда не полюбили. Розовая корова, не изволите ли? Сейчас все придворное стадо в недоумении разглядывало молодую и красивую женщину, и размышляло, кто и где ошибся? Граф-то свою жену должен знать? Или это уже другая? Лиля изо всех сил держала лицо. Они с мужем медленно прошли вдоль зала, к трону, на котором сидел его величество Гардвейг. Восседал, этак царственно склонив голову. Лев Уэльстера. Этим все сказано. Ее величества рядом с ним не было. А на ступеньку ниже, на небольшом стульчике сидела красивая темноволосая девочка. Принцесса Мария. Лиля разглядывала малышку из-под ресниц, приходя к выводу, что Ричарду повезет. Симпатичная девушка, темные волосы, карие глаза, личико испуганное, но держится, старается. Просто медики – они сразу видят, когда человек чего-то боится, у них такое регулярно случается. Вежливые слова, улыбки, склоненная голова Гардвейга. Потом Лиля потихоньку отодвигается в сторону, а его величество поднимается с трона. Сам. Без трости. Ему явно тяжеловато, и вес там серьезный, и нога побаливает, но Гардвейг уверенно встает, улыбается… – Дамы и господа, сегодня у меня большая радость. И большое горе. Сегодня я с радостью отдаю руку моей дочери Марии Уэльстерской его высочеству принцу Ричарду Ативернскому. Точнее, его полномочному представителю в Уэльстере, графу Иртон. Джерисон кланяется. Но молчит, Гардвейг явно пока еще не высказался. – Давно ли мне на руки вручили пищащий кулек… ах, господа и дамы, я становлюсь сентиментальным, но как же быстро растут дети! Надеюсь, внуки будут расти еще быстрее… Гардвейг сходит с трона, берет Марию за руку и официально подводит к Джерисону, передавая ему руку принцессы. Джес кланяется в ответ, и разражается ответной речью. Лиля даже не вслушивается, эту речь муж с ней уже раза три прорепетировал, ничего нового там не приложится. Бла-бла-бла, союз между странами, великая честь, взаимопонимание, дружба-мир-жвачка, красота принцессы, мужественность принца… Тут главное сильно не затягивать, а то Гардвейгу стоять сложно. Джес и не затянул. Уложился в пять минут и попросил ее высочество о первом танце на правах доверенного ее будущего мужа. Гардвейг конечно же разрешил. Лиля даже и не подумала сердиться. Ясно же – политические игры, такая штука, такая мука… Тем более, к ней уже подошел симпатичный кавалер лет так сорока, поклонился и пригласил ее на танец. – Ваше сиятельство… – Простите… – Лиля бросила взгляд на руку мужчины, увидела перстень с рубинами, и улыбнулась. – Ваша светлость, простите, не знаю вашего имени. Я впервые в Уэльстере. – Герцог Робер Альсин, к вашим услугам, ваша светлость. – Сегодня прекрасная погода, не правда ли? – Вы хотите поговорить со мной о погоде, ваше сиятельство? Карие глаза были откровенно насмешливыми, Лиля хмыкнула и вспомнила, что она читала перед отъездом о королевском дворе Уэльстера. Память у нее, как и у любого медика была – слоновья. Меньшим тут не обойтись, это подтвердит, кто учил анатомию, фармакологию и ту же терапию, к примеру. – Герцог Робер Альсин, Альсинский затворник, после некоторых событий ко двору не выезжает. Что вас заставило покинуть свой замок, ваша светлость? – Ваше сиятельство, не думаю, что это хорошая тема для обсуждения во время танцев. Лиля состроила невинные глазки. – Ваше светлость, о погоде вы беседовать не желаете, о вас тоже… может быть поговорим об оружии? К примеру, где у мужей рога бывают я знаю, а вот где они у арбалета – в ум не возьму? Герцог хмыкнул. – По опыту знаете? – Да, случалось мне стрелять из арбалета, – не заметила намека Лиля. – Может, я могу вас пригласить… пострелять, ваше сиятельство? – Пригласить – можете, – утвердительно кивнула Лиля. – Но я такая неловкая, просто ужас… – И как же проявляется ваша неловкость, моя госпожа? – Рога могу обломать, – рот герцога непроизвольно открылся, и Лиля мило улыбнулась. – Арбалету, разумеется. Герцог фыркнул, но рот закрыл. Намек был понят правильно. – Ваше сиятельство, вы мне подарите сегодня еще один танец? – Разумеется, ваша светлость. Во имя дипломатии! – торжественно припечатала Лиля. Робер покачал головой. Вот уж чего он не ждал от женщины, это таких заявок. Привык, что с ним все кокетничают, в милости он там, или нет, но герцог, а это земли, деньги, титул, связи… удачная добыча. И вдруг такой афронт. Рога обломают… и ведь может, она определенно не шутила. Интересная дама. Как бы ее прощупать получше?