Их глаза пусты и затянуты серым болотным туманом. Они смотрят. Я заговариваю первым, как и должно: — Вы готовы отплатить за свою смерть? Пламя свечей взвивается высоко вверх. Слова сказаны, теперь заклинание возьмет свое. Ради мести они пойдут за мной, куда я прикажу. И когда все закончится, именно я отпущу их. Каждого. А сейчас… Я решительно делаю шаг из круга. И в меня ударяет поток ледяного ветра. Прямо внутрь меня. Каждый призрак проходит насквозь ударом ледяного кинжала, оставляя мне свою память и свою боль. Свою ненависть, свое горе и тоску… Что лучше всего помнят призраки? Свою смерть… Том Шейл — лучник, сраженный подлым ударом в спину. Карт Марен, мечник, падающий на круп своего коня — подлая стрела прилетела из леса и ударила в спину. Рикка Вейл — повариха, которую перед тем, как перехватать горло, пустили по кругу… И многие, многие другие. За два десятка лет здесь полегли сотни невинных людей. Они умирали, зная, что останутся непогребенными и неотомщенными — и сейчас пришли на мой зов. Страшно ли мне? Нет. Я должен слиться со своим войском, стать его частью, ощутить их боль, гнев и ненависть как свои. Только тогда я буду уверен, что не тронут моих людей. Только тогда. Наконец вспышки чужой смерти прекращаются, и я несколько секунд стою, привыкая к новым ощущениям. В груди смерзся ком грязного серого льда, но это позволяет призракам воспринимать меня как часть своей армады. Этого достаточно. Когда я отпущу их — все будет почти как прежде. Сейчас же… Я иду по следам невинной крови. Призраки не могут мстить сами — если не примут силу через меня. Через мою кровь. Я даю им возможность отомстить своим врагам, но я же и управляю ими. А они сейчас помогают мне. Шаг переходит в бег, если кто-то сможет меня увидеть, он удивится, потому что я несусь по дороге быстрее оседланного жеребца, лунный свет придает мне сил, а серое облако скрывает от посторонних взглядов. Я сам не понимаю, как оказался перед чьим-то замком. Но кровь зовет. Именно здесь спрятались те, кто ее пролил. Здесь еще не все, но большая их часть. А остальные? Сначала — это. Потому что за стенами замка я чувствую и своих людей. Свою кровь. Томми даже не заметил, как я разрезал палец и чуть коснулся его руки. И Рене тоже. Капля засохшей крови… мелочь! Ее можно не заметить на одежде, но я всегда почувствую ее. И я спускаю призраков с цепи. Что они могут? Просто так — ничего. Разве что стенать и вздыхать. Но сейчас, отдав мне свою боль и забрав мою ярость, они могущественны. Они могут свести с ума, заставить человека бежать от них, не разбирая дороги, — и потому за стенами замка сейчас воцаряется ад. Я знаю, как он выглядит, хоть я пока и не внутри. Серая волна захлестывает помещения и разбивается на множество призрачных силуэтов. И они надвигаются на своих врагов, источая леденящий ужас. Прозрачные мертвые глаза горят, прозрачные губы шевелятся, желая что-то сказать, прозрачные пальцы тянутся к убийцам… Смерть… смерть… смерть… Месть… месть… месть… Люди на миг застывают на месте, а потом бегут. Куда угодно, лишь бы избавиться от этого ужаса, но призраки повсюду. От них нет спасения, от них не уйти и не сбежать… Те, кто послабее, падают на пол, корчась в сердечном припадке. Те, кто посильнее, ползут, чтобы все равно рухнуть навзничь — и уже не встать. Мало кто справится с волной ужаса. Даже я не смог бы. Наверное. И они умирают. Один за другим… Кто-то с криком бросается в окно, лишь бы удрать. Кто-то кидается на собственный нож… Во всем замке неприкосновенна только темница о моими людьми. Только они. Я смотрю на ворота. М-да, теперь мне их никто не откроет. Ну и не надо. Есть же стена, и есть когти, и пара кинжалов… Влезем? Да не вопрос. * * * Четвертое действие знаменуется мной в темнице. Я сшибаю замок и выпускаю своих людей на волю. Реакция самая разная. От дружеской и встревоженной у Томми: — Алекс, ты цел? До почтительно-восхищенной у гвардейца: — Ваше высочество! Я пожимаю плечами. Хлопаю Томми по плечу — кажется, этот мерзкий жест заразен. — Меня об стену не расшибешь, что уж говорить о замке грабителей. Томми успокаивается и начинает улыбаться. А вот Рене удивленно смотрит по сторонам: — Алекс, а как тебе это удалось? — Я бываю очень убедителен. Еще больше он удивляется, когда видит в залах и коридорах тела людей с выражением ужаса на лицах. Они все мертвы… Хотя нет. Кое-кто не умер, а просто сошел с ума. Двое или даже трое. — Алекс, как ты это сделал? Я пожимаю плечами: — Рене, я просто вошел и улыбнулся. И понимаю, что приятель мне не верит. Несколько минут Рене явно размышляет — не бросить ли меня и не уехать ли отсюда раз и навсегда. А потом улыбается. Пожимает плечами: — Алекс, я не лезу в твои тайны, но надеюсь, когда-нибудь ты сочтешь меня достойным доверия. Вот так. Коротко и по делу. Уважаю Моринаров. * * *