* * * Мих появился у нас на пороге через три дня. Осунувшийся, бледный, серьезный… как же мне хотелось кинуться ему на шею! Сказать, что люблю, что дождусь, что все будет хорошо… даже этого мне не дали! Мама была рядом. Покачала головой так, что у меня руки опустились, и сама пошла к парню. – Опять заблудились? Дорогу показать? Мих покачал головой: – Госпожа Ланат, я к вашему мужу. Нет его дома? – Скоро будет. – Мама пожала плечами. Кивнула в сторону колоды под навесом, где у нас дрова хранились, предлагая присесть. – Хотите – ждите. – Я… можно я пока с Шани поговорю? Пожалуйста? Мама ненадолго задумалась. Потом кивнула: – При мне – можно. – Госпожа Ланат… – Не испытывай моего терпения, Мих Лемерт. Айшет – моя дочь. Сказано было увесисто. Мих вздохнул – и покорился. * * * Мы не можем ничего. Ни обняться, ни взяться за руки, ни даже сказать то, что накипело в душе. Под маминым взглядом у меня язык морозом сковало. Но наши глаза не молчали, нет… – Я люблю тебя. – Я тебя тоже люблю. Ты подождешь? – Я обязательно дождусь. Вот увидишь, мы будем вместе! Мы будем счастливы… Кто сказал? Кто ответил? Не важно! Мы смотрим друг на друга, и Мих буквально светится от любви. Но почему мама глядит с такой грустью? Что она видит? Что понимает? ЧТО?! Вслух мы произносим какие-то глупости, но это напоказ. А по-настоящему говорят не наши слова, а наши сердца, наши души… Моя душа поет под его взглядом. И кажется, что за спиной распахиваются громадные белые крылья и несут меня куда-то ввысь. В небеса… – Просто картина. Гость явился? Голос отца издевательски разрезает воздух, словно ножом вспарывает. Мих дергается всем телом, поворачивается к нему. – Господин Ланат… Поклон получается неловким. Отец смотрит на это с насмешкой, его забавляет и деревенский увалень, и его вежливость, такая неуклюжая и неуместная, такая наигранная… откуда я это знаю?! Почему я так думаю?! – Допустим, я. Так что надо-то? – Я… – Мих комкает в руках шапку, мнется, а потом выпаливает с неожиданной храбростью: – Господин Ланат, разрешите нам с Шани хотя бы видеться наедине? Пожалуйста… Отец прищуривается: – Видеться? Ну, пойдем в дом, поговорим по-мужски. Я дергаюсь вслед за ними, но мама уверенно разворачивает меня к грядке. – Тыквами займись. Приду – проверю. Да что ж это такое? – И воды в бочку принеси. Ведра я тебе сейчас дам. Я скрипнула зубами. Она это нарочно? Я подозреваю, что да. * * * Мих ушел от нас спустя два часа. Подслушать не удалось, мама бдела, аки дракон над сокровищами, отправляя меня то в курятник, то еще за водой, то… Потом из дома вышел грустный Мих, весь окрашенный темно-фиолетовыми тонами, вслед за ним вышел недовольный отец, явно разговор им не пришелся по душе. Ни одному, ни второму. Попрощаться нам дали. Но с таким видом, словно хуже ничего и быть не может. Мих скрылся в лесу, отец посмотрел на маму и покачал головой: – Этот – не уймется. Мама вспыхнула желто-оранжевым. Тревога, беспокойство… Да что такое?! – Ты уверен? – Более чем. – А может… – Нет, Нари. Мы должны все рассказать детям, иначе будет намного хуже. Мама покачала головой: – Шем… хотя бы год. Два… – Шани уже не ребенок. В чем-то она права – в этом возрасте в деревнях своих нянчат. – Да! – вставила я. – И мы детей от всего не убережем, как бы нам этого ни хотелось. Мама вся искрилась оранжевым, темно-красным, серым, черным, я понимала, что она серьезно переживает, расстроена, нервничает, но… Как найти ответ на вопрос, если нет никаких исходных? – Ладно, – наконец решилась она. – Давай мы поговорим с детьми вечером. Мы переглянулись с Корсом. Ну, вечером – это неплохо. По крайней мере, не через год, не через два что-то мы да узнаем. И можно будет объяснить Миху, а не просто запрещать. Я же поняла, что папа его шуганул от дома… Ну почему так? Мы ведь любим друг друга! Это нечестно! Глава 2 Вечер нарочно задержался сегодня. День тянулся как смола, медленно, липко и назойливо, ужин не готовился, и ели родители в три раза медленнее, чем обычно.