– Почему, Шань? – Не знаю. Но лучше в Храм, чем туда. И я была больше чем уверена в своих словах. В Храм, к Темному на именины, в Тиртан в гарем – но не туда! Не на улицу. – Серьезно? Брат так вытаращился на меня, что раки позавидовали бы. – Более чем. Что-то очень плохое происходит – там, за окном. Корс пожал плечами. Он не чувствовал ничего, но решил довериться. – Допустим. И что тогда делать? – Ждать. Нам – только ждать. И я была полностью уверена в своей правоте. * * * – А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Крик разорвал ночь. Жуткий, почти безумный… Мы с Корсом вскинулись одновременно. – Корс? Братик перепрыгнул ко мне на кровать, влез под одеяло, прижался. – Шани, что это? – Не знаю. Давай оденемся на всякий случай. Рассвет еще не наступил, но небо уже осветлилось. Скоро из-за горизонта выглянет краешек солнца. Но что случилось? Кто кричал? Я натянула дорожную одежду, быстро собрала вещи, те, которые выложила. В дверь постучали. – Шанна? Корт? На пороге стоял Ленер, и вид у него был… не очень. Глаза полубезумные, шальные. – Что случилось? – искренне испугалась я. – Все плохо. Скажи, ты что умеешь? Только чувствовать? – Да. – А лечить? И с такой надеждой это было спрошено, с такой искренностью… Я замотала головой: – Нет. И в голову не приходило. Да что случилось?! Ленер повернул ко мне голову так, чтобы я видела его уши. И я ахнула, отшатнулась, закрывая собой Корса и понимая, что ничего не поможет. На мочке уха Ленера виднелись очень характерные прыщи. Сероватые, наполненные гадкой даже на вид жидкостью. – Это… – Да. Это – чума[6]. * * * Первым из нас троих очнулся Корт. – Это точно чума? Ленер мрачно кивнул. – Да. Я уже болен. Вы, думаю, заболеете чуть позднее. Я даже не сомневалась. Если эта дрянь приходит куда-то, избавления не будет никому. Пощады – тоже. Мужчины, женщины, дети… меня замутило. Эта болезнь бушевала и в Тиртане, мама говорила, умер каждый третий. Начинается именно так – с гадкого вида прыщей на ушах. Потом прыщи начинают чесаться, лопаться, набухают жилы в паху или подмышках, и через некоторое время – от половины суток до двух дней – появляются бубоны. А потом – смерть. Или выздоровление. Только вот второе намного реже. Город. Астор пусть и не полноценный город, но все же? Сколько здесь мужчин? Сколько кормильцев своих семей? Сколько детей осиротеет? Сколько людей заплачет? Что я могу сделать? Да ничего. Только умереть вместе со всеми. А Корс? Его за что? Я зло поглядела на Ленера. – Да чтоб ты сдох в муках! Если мы все обречены, то можно и не скрываться. Плевать на все! Я резко сдернула с руки браслет, открываясь своему дару до последней капли. – Это ведь ты хотел сюда заехать! Отдать меня Храму и получить награду, так? И теперь думаешь, как бы спастись… не будет тебе этого! Не дождешься! Мысли Ленера хлынули потоком, словно мутный последождевой ручей. И песок страха, и грязь жадности, и вода мыслей – все вперемешку. Ленер не лгал. Он действительно был болен. А сюда пришел именно с этой мыслью. Нельзя ли льзя? Отдать меня Храму и выторговать исцеление? Пригрозить мне, Корсу – и получить лекарство от меня? Или еще что? А вот – никак. Я его вылечить не могла, а Храм… А чего теперь таиться? Чума все спишет! Получай, мразь! Пусть тебе это станет последним уроком в жизни! – Ты сдохнешь, как только попробуешь побеседовать с любым служителем Храма. Первый холоп, первый слуга – и ты труп. – Я впечатывала приказ в его разум всей своей силой. – Ты никому обо мне не расскажешь. И о моем брате – тоже! Тварь! Мало тебе было? Глаза Ленера закатились, из ушей потекла кровь. На пол он, к сожалению, не упал. Медленно опустился, теряя сознание, царапая ногтями доски пола, срывая сами ногти и в кровь раздирая пальцы. – Достукался… – Орас появился на пороге вслед за Ленером. – Со мной тоже так поступишь? – Я и с ним-то не хотела бы, – честно призналась я. Сила играла и пела в моей крови. Мир казался кристально прозрачным, равно как и мысли окружающих. Я сейчас могла вскрыть разум Ленера, как орех, и узнать все. Вплоть до его первого крика.