Мы медленно пошли через лес. Солнце вставало из-за горизонта, окрашивая небо в розоватые тона, протягивая первые лучики через ветви деревьев, золотя паутину и превращая росу в бриллианты. Еще не скоро оно войдет в зенит. Птицы пели, звонко и чисто, подхватывая и продолжая песни, перекликаясь на разные голоса. Корс прыгал рядом с отцом, я разговаривала с мамой. – Мы постараемся дать о себе знать сразу же, как только будет возможно. До тех пор слушайся Ташана, он человек неплохой… – Да, мам… – С парнями лучше не крути. Сама понимаешь – сила у тебя такой природы. Их к тебе может тянуть, даже неосознанно, не будешь поощрять – все пройдет. А начнешь подолом крутить – рано или поздно возникнет… ситуация. Я опять кивнула. – А если что-то случится? Мало ли? – В твоем случае – никаких «если» быть не может. Себя погубишь и брата. Да, брата. Я отвечаю за Корса. И пока я жива, никто не посмеет причинить ему вред. Мама потрепала мои волосы, заплетенные в тугие косы. – Не грусти, Шани. Все будет хорошо. Мы обязательно найдем безопасное место и опять будем жить семьей. – А потом нам придется опять бежать? – Снова. Может, ты еще и замуж выйдешь к нашему приезду. – Угу… то не смотри на парней, то замуж выйдешь… – А ты так… не глядя. Мама подшучивала вполне беззлобно, и я улыбалась в ответ. Ах, как же хорошо идти вот так по лесу и ни о чем не думать. Жаль, это ненадолго. На дорогу мы вышли ближе к вечеру. Шли весь день, почти не останавливаясь, Корс под конец вообще ехал верхом на папе, у меня ныли ноги, но надо – так надо. И мы были с избытком вознаграждены, когда перед нами открылся большой тракт. Отец удобнее устроился на камушке, достал флягу, сделал пару глотков, передал ее маме. Я поступила так же и отдала воду братишке. – Ну, теперь ждем караван. * * * Ждать пришлось не слишком долго, каких-то час-полтора, когда они показались на дороге. Впереди – ведущий каравана, пешком, как и полагается, потом фургоны, телеги, люди, вьючные животные… Отец вышел на середину дороги и подошел к ведущему, не останавливая караван. Мы спешно нагрузили все на своего ослика. Мама крепко прижимала к себе одной рукой меня, второй Корса. И я видела – ей больно. Она подчиняется необходимости, но как же ей сейчас больно и тошно… – Мое имя Руш Каран. – Отец не собирался говорить правду. – У меня брат в Дилайне, детей вот к нему отправляю. В деревне красная сыпь, не хочу, чтобы заболели. – Мое имя Ленер Райлен. – Ведущий каравана улыбнулся. Был он немолод, уж лет пятидесяти, седина посеребрила его голову, но карие глаза смотрели по-прежнему внимательно. И эмоции, которые он испытывал, были далеки от старческого равнодушия. Любопытство, дружелюбие, уверенность в себе… неплохой человек. – Детей моих возьмешь? – Если здоровы. – Это не сомневайся, – махнул рукой отец. – Двое ребят, один ослик… дочка – Шанна и сын Корт. Сильно наши имена отец не менял. Ленер прищурился на нас. – Шанна Каран и Корт Каран. Ага, вижу… ты, Руш, человек рисковый. – Да я так… – Такую красоту без охраны отправлять. – Шанна сама кому хочешь руки отшибет, – отмахнулся отец. – Вот за это не волнуйся, подолом у меня дочь не крутит. Если ты еще приглядишь, вовсе хорошо будет. – Пригляжу. Что у вас за деревня? – Колючка. Эта деревня была дальше от нас, но ближе к тракту. Иногда мы и туда ездили… правда, сейчас прошли мимо, по лесу, даже не приближаясь, чтобы ненароком не заметили. Ведущий кивнул. – Это вам пришлось достаточно далеко пройти? – Знаю, есть места поближе, но мы жили в лесу, – объяснил отец. – Когда началось, я своих схватил в охапку – и в лес, в землянку. Я охотник… так что есть чем заплатить. Шкурками возьмешь – или деньгами лучше? Ленер задумался. – Если шкурки есть, я бы поглядел. Отец кивнул на ближайшую телегу. Все это время мы шли рядом с караваном, никто не собирался останавливаться ради нас. Ленер сделал несколько шагов, отец вытряхнул на свет содержимое мешка… однако! Выдра. Куница. Белка. И завернуто все это в роскошную волчью шкуру, зимнюю, уютную. Отец сам добывал зверя, сам меха выделывал… Райлен оценил. – До Дилайны по-любому хватит. Тебе с питанием детей – или свое есть? – Свое есть, но лучше с питанием. С телегой… сам видишь, у меня мальчишка мал еще… Корс надулся, но ноги-то и впрямь гудели. Волка Ленер отложил сразу, теперь еще добавил к нему с десяток шкурок. Отец покачал головой: – Бери всё. – Тут больше, чем нужно, – честно сказал ведущий. – Я не просто так, я за пригляд. Чтоб в дороге ничего не случилось, а в Дилайне ты их проводил до дома. Сможешь? – Либо я, либо помощник… проводим, – согласился Ленер. – По рукам? Отец протянул ему мешок из-под шкурок. – Как раз все поместятся. По рукам! Ленер кивнул на одного из своих помощников, высокого черноволосого мужчину лет тридцати. – Орас. Орас, ты будешь отвечать за малявок, понял? Если кто руки к девчонке протянет, ноги вырву. И за мальчишкой пригляди… – Хорошо. – Голос у Ораса оказался неожиданно низкий и грубый. – Давайте, малышня, прощайтесь – и на телегу, я вам сейчас местечко найду! Мама всхлипнула. И крепко-крепко прижала нас к себе. – Маленькие мои… как же я вас люблю! Притих даже Корс, который не терпел объятий. Я обняла маму в ответ. – Мам, все будет хорошо. Мы дождемся, когда вы напишете или пришлете за нами… Мама поцеловала Корса. – Береги сестру, малыш. Ты теперь старший мужчина в семье. Корс приосанился и кивнул. Отец подхватил его на руки и что-то зашептал, а мама притянула меня к себе. – Ты справишься, Шани, я знаю. Я в тебя верю… береги и себя, и брата. Мы вас обязательно найдем, что бы ни случилось! – Или мы – вас. – Вот этого не надо. Никогда нас не ищите… Если мы сами не придем, значит, что-то не так. Вам лезть не надо, себя погубите и нас не спасете! – Мам?