– Береги себя, малышка. И брата береги. Я вас люблю. Мама толкнула меня к отцу, который как раз усадил Корса на телегу. Я ткнулась носом в надежное папино плечо, замерла, впитывая всей сутью исходящее от него ощущение безопасности. Надежное, светло-коричневое, как благородное полированное дерево… – Папа… – Ты у меня умничка, Шани. Ты справишься. – Д-да… – Я все же не удержалась, всхлипнула. Отец погладил меня по волосам. – Это дорога, малышка. А любая дорога рано или поздно приводит к родному дому. – Разве? – А иначе не стоит по ней и идти. Помни это… – Да, пап… – Береги мелкого. И себя береги. Я хлюпнула носом – и заняла свое место в телеге. Орас сноровисто привязывал к ее задку нашего ослика. Корс прижался ко мне покрепче, забился под мышку… я притянула его к себе. Мы смотрели на родителей, пока караван не ушел слишком далеко. Но и тогда сил повернуться и поглядеть вперед не нашлось. Орас ехал рядом, но молчал. И это было неплохо. Зла я от него не чувствовала, ровные синеватые тона. Мы для него всего лишь работа, он к нам ничего не испытывает. Но человек надежный, ответственный… это неплохо. Караван медленно двигался по направлению к Дилайне. И идти нам туда было еще почти двадцать дней. * * * Когда караван скрылся за поворотом, Айнара поглядела на мужа. Шем потер левый глаз. – Напылили тут… Женщина сделала вид, что поверила. У нее и самой глаза были на мокром месте. Но выбора не было. Они слишком хорошо знали, чем грозит необдуманный поступок Шани. И готовы были на все, чтобы отвести беду от детей. – Пойдем, что ли? Шем приобнял жену за плечи, второй рукой цапнул за повод ослика, и двое направились в лес. Айнара прижалась покрепче к мужу. – Как в молодости. Когда мы путешествовали по лесу… – Сегодня мы ее точно вспомним! – Шем храбро шутил, хотя на душе кошки скребли. И даже нагадили, судя по ощущениям. – Ты, я, костер, медвежья шкура… а ослу я завяжу глаза, чтобы не подсматривал. Айнара улыбнулась. Вот в такие минуты она и понимала, за что полюбила своего мужа. За эту несгибаемую решимость. Им может быть как угодно плохо, но между ней и миром всегда встанет Шем. Оберегать, защищать, поддерживать, как это и до́лжно настоящему мужчине. – Ему надо просто найти пару. Купим по дороге? – Вот еще я ослам личную жизнь не устраивал! – возмутился Шем. Так, разговаривая и перешучиваясь, Ланаты и ушли в лес. И если бы они видели, что творится сейчас в деревне, они бы еще раз порадовались своей предусмотрительности. А тем временем в Больших Щепках… Глава 4 Большие Щепки, Риолон В этот раз в дверь к старосте не колотили. Сам вылетел, не дожидаясь повелительного оклика. И было с чего… Отродясь он столько холопов не видывал! Одного, двоих – да. Когда имя нарекать приходилось да молодых связывать. И только-то… А тут… Целый отряд, все верхами, и выглядят так… Если б не рясы, не символ Храма – точно подумал бы, что какие-то благородные в Щепки нагрянули. Но его сомнения быстро развеял мужчина в белой хламиде, спрыгнувший с коня. Брох почтительно поклонился. – Благословите, светлый. – Да пребудет над тобой рука Его, чадо… Мое имя Лоран Ариост, я Приближенный милостью Его. Брох поклонился. О Приближенных он слышал. И вот уж не думал увидеть… они ж по городским храмам, Приближенный в деревне – это как барон на ярмарке. Вроде бы и может он там показаться, только неясно – зачем? Поразвлечься? Или… случилось чего? Но приближенный его томить не стал. – Скажи мне, чадо, не произошло ли в последние несколько дней у вас в… – Щепках, господин приближенный. – У вас в Щепках нечто странное? Брох активно зачесал голову. Мысли зашевелились, словно вспугнутые тараканы. – Сложно сказать, светлый. Вроде все, как всегда, разве что у мельника дочь утонула, а сыновей дикие звери порвали. Приближенный насторожился. – Утонула? Порвали? Ну-ка, расскажи мне подробнее, как это случилось? – Как случилось? А шут его знает… девку в реке выловили. Думаю, от несчастной любви она туда и сиганула, – честно признался Брох. – Какой любви? Вот уж о чем старосте рассказывать не хотелось, да из песни слова не выкинешь. – У моего сына с ней сговор был, да переметнулся Мих к лесниковой дочке. Вот, видимо, с горя Ринка в воду и кинулась. – Хм-м… и часто у вас такое бывает? – Да уж лет тридцать не было, почитай. С тех пор как плотникова дочь повесилась… Приближенный задумался. – А можно на сына твоего поглядеть, чадо? – Да что ж на него и не поглядеть? Свинарник он убирает, сейчас жена позовет. Второй раз за несколько дней Милава лишилась кувшина. На этот раз с вином. Несла угостить приехавших, да выронила. И метнулась звать сына, только юбки мелькнули. Если б Брох сам за сыном сходил, он бы Миху сказал хоть сапоги сменить. А то сопляк так и явился, со всеми ароматами хлева. Болван! Приближенный поморщился, но заговорил ласково. И это чуть успокоило Броха. Хотел бы… Хотели бы храмовники, они бы всю деревню прошли, огнем и мечом. И барон бы им даже слова не сказал. Не та ценность Большие Щепки, чтобы из-за них с Храмом схватиться. Это в Раденоре, говорят, где правит Черный Король, процветают еретики и поклоняются Темному, там храмовников, говорят, даже и убить могут. И поднимается ж рука у святотатцев! А в Риолоне Храм – это сила! Приближенный тем временем ласково расспрашивал мальчишку, как тот познакомился с дочкой лесника… Ах, Айшет Ланат? Не риолонцы они? Беженцы из Тиртана? А храм посещали? Ах, нет храма… ну, к холопу-то ходили? Это хорошо, что ходили. Все обряды отправляли? Сыну имя нарекали? Это правильно. А давно у Миха такая любовь?