– Очень плохие? – Да. Как сорок разбойников, помнишь? – Д-да… – Сказку девочка помнит. – Мам, а у них тоже есть сокровища? – В лесу. Да, малышка. А еще они хотят нас обидеть. – Почему? – Потому что разбойники. Бяки. Шани, ты можешь приказать им! – Что, мам? Айнара не успевает ничего сказать. Торгующиеся стороны не приходят к консенсусу, и в пыль дороги перед Шемом ударяет стрела. Мужчина отпрыгивает назад. – Нари, прочь!!! Руки сами тянут из ножен кинжал, только навоюешь им – вместо топора? А оружие доставать некогда… хоть задержать! Шем ничего не успевает сделать. Девочка спрыгивает с ослика, на котором сидит. Делает два шага. – Не смейте обижать папу! Детский крик. Что сделают разбойники? Да просто рассмеются. Не в этот раз. Нет, не в этот раз. Потому что глаза девочки сияют словно два солнца. Расплавленное золото заливает зрачок, выплескивается в слова. И Шани даже не сомневается, что дяди выполнят ее приказ. Мама же сказала? – Убирайтесь!!! Плохие, злые, уходите прочь!!! Кто-то падает с дерева. Шем оказывается за спиной у дочери и не попадает под волну сырой неоформленной магии, которая выплескивается из малышки. Детская воля оказывается сильнее взрослой, она гнет и ломает сознания разбойников, она расширяется, охватывая тех, кто попал под приказ… и негодяи разворачиваются. Они и правда собираются уходить. Только вот Шема это не устраивает. Охранников учат на совесть. Свистят в воздухе ножи. Один, второй, навзничь оседают два тела – и плевать, что бить в спину неблагородно. Вот про благородство охранникам и не рассказывают! В два прыжка он оказывается рядом с умирающим, хватает топор… Шани оседает на материнские руки. Она свалится в горячке, не приходя в себя. А Шем добьет оглушенных приказом разбойников, а потом схоронит тела в валежнике и пойдет в ближайшую деревню. Там-то ему и повезет. В деревне он случайно столкнется с бароном Райдошем. Тот вообще не ездок по полям и селам, но – так получилось. Разбойнички шкодили уже давно, сильно облегчили барону кошелек, вот он и решил приехать, покарать собственнодружинно. Или собственноотрядно. А тут Шем. С вопросом, не назначено ли за лихих людей хоть какое вознаграждение? Барон осмотрел трупы и поинтересовался: не желает ли смельчак к нему в отряд? Личный? Шем не желал. Аргументов против было даже два – жена и дочь. Лучше уж подальше от людей бы… Барон пожал плечами – была бы честь предложена – и предложил Шему место лесничего. А что? Руки на месте, навыки есть, чего еще надо? Корс родился уже в домике лесника. И жили они на отшибе, пока Шани не заневестилась. А тогда девочка пришла в себя примерно через две недели. И браслет Айнара надела на нее, еще когда Шани лежала в бреду. Ребенок воздействовал, хоть и неосознанно, но силенки-то вкладывал немерено! Пример разбойников был очень показателен. Шани не перегорела, нет. Но браслет с тех пор не снимала. А о случившемся забыла, как и не было. Сначала Айнара оправлялась от выкидыша, потом еще раз был ребенок, которого она скинула, потом Корс появился… как-то так и полетели годы. * * * Я ничего этого не помнила. Да и не хотела. Ни к чему. Но… – Мам, ты хочешь сказать, что выкидыши… из-за меня? Да? – Нет. – Мама покачала головой. – Тут другое. Понимаешь, магам легче рожать от магов. Даже если как у меня – только искорка, все равно. От трея я родила легко и просто. А Шем – обычный человек. Вот и началось… всякое. – Но ведь Корс… – Это была третья попытка. Удачная. Но и роды были тяжелые, и Шем решил больше не пытаться. – А у меня так же будет? – С Михом? Безусловно. – Но ведь твоя сестра умерла? А трей был… с магической кровью? – Ей было всего четырнадцать лет. Шани, всего четырнадцать. Нельзя так рано ни с мужчиной ложиться, ни рожать, это же понятно! Я кивнула. – Мам, я понимаю. Мама поглядела с сомнением. Кажется, она мне не поверила. Да и… вдруг обойдется? У мамы же обошлось! И в деревне у многих обходится… – А ты понимаешь, что вам придется расстаться с Михом? И это я тоже понимала. Только легче от понимания не было, вот ни на кончик ногтя. – Иначе – никак нельзя? – А он примет тебя? Вот такую, мага с силой разума? – Нет. А даже если он и примет… – Ты понимаешь? – Его родители? – И родители, и деревня, и ты сама, Шани. Главное – ты сама. Ты не сможешь не использовать свой дар и рано или поздно разрушишь все, что окажется рядом. – Я такое чудовище? – Маги разума могут быть страшными, – согласилась мама. – Все эти годы, Шани, я по крупицам собирала знания. Что-то вспомнила, что-то прочитала, дополнила, домыслила… я понимала, что рано или поздно мы столкнемся с этой проблемой и мне надо будет ее решать. Именно мне. – Потому что ты моя мать? – Потому что у меня искра, а у тебя – пламя. Кому, как не мне, и рассказывать? Шем мало что знает, а вот я… я даже ему не рассказывала. Мамины руки привычно управлялись с домашней работой, я помогала и слушала. А что еще оставалось делать? – Маги разума, Шани. Маг, который может практически все – и не может ничего. Ты можешь приказать любому. Предать, убить, отдать тебе все имущество… ты – сможешь. Но! Везде есть свои подводные камни, так и здесь. Во-первых, это выброс силы. Если ее мало, тебя не отследят. А если сильный маг колдует, его легко засекает Храм. Я думаю, ты не хочешь всю жизнь молиться во славу Светлого и рожать для его же блага? Я не хотела. Определенно. – А храмовникам я приказать не смогу? – А кто вчера кровавые сопли вытирал? Нас всего лишь трое, Шани, а их будет больше. Намного больше. – Я просто с непривычки! – Мне было немного даже обидно. Мама фыркнула. – Да, еще привычку приобрести осталось. Учти, малявка, самый страшный враг любого мага – толпа. И не таких силачей громадьем одолевали. Многолюдьем. Я тебе потом почитать дам, сама поймешь. На сто человек ты, может, и подействуешь, а на тысячу? Пять тысяч? Когда людей много, они разрушают любые заклинания. – Думаешь, против меня столько выставят? – Тут уж – как зарвешься. Зарваться я могла. Это точно.