– Так мрачно… – Можешь посмеяться, если очень мрачно звучит. – А ты специально училась рисовать? – Нет. Так, самоучка. – Самородок? – Самовыродок. Ну вот, почти закончила. Можно бы нарисовать получше, но не хотелось. Не тот объект, чтобы на него время тратить. – Зачем же так печально? – А как с вами еще, если вы простых слов не понимаете? Я провела пару штрихов, прищурилась, нарисовала пуговицу на рубашке и лихо черкнула букву «Д» в углу рисунка. Так, как отмечала все мои рисунки. Вне зависимости от самой себя. Просто «Д». Даниэль забавлялся тем, что вплетал свою букву в узор на картине. Вплетал так, что обнаружить ее можно было, только встав к рисунку под определенным углом. Я так пока не умела. – Держи. Дарю. Портрет получился неплохим. Да плохо я никогда и не рисовала. Но в очертаниях губ угадывалась самовлюбленность, а подбородок вышел немного вяловатым. А с силой воли в стране напряженка… – А ты здорово рисуешь. Я сначала и не поверил, а оно вон как… – Да, так. – А почему буква «Д»? – Потому что очень нужно. – А если честно? – Считай, что это мой творческий псевдоним. – Ух ты! А как он звучит? Я даже и не подумала скрывать. – Даниэль. – Это итальянское имя? – Это имя вне национальности. – Не понял? – Оно и видно. Даниил, Дэниел, Дан, Даниэль – это одно и то же имя на разных языках. Оно интернационально. – Юля – тоже интернационально. Джулия, Юлиана… Я зло оскалилась. – Даниэль больше подходит к моему таланту. И такое вдруг накатило… Стало ужасно больно. Воспоминания о Даниэле разбудили во мне старую злость и старую тоску. Даниэля больше нет, а я зачем-то живу. Мечислав постоянно лезет и в душу и в постель. И рано или поздно своего добьется. Не настолько уж я самоуверенна, чтобы надеяться его переиграть. Он старше, сильнее и хитрее меня. И умнее тоже. Рано или поздно я сломаюсь. Я понимала, что сейчас сделаю то, что делать не надо. Чего потом буду стыдиться сама. И лучше бы мне воздержаться, но… злость была сильнее. А сегодня ночью опять придется встречаться с вампиром. О, Мечислав снова попытается… Но я выбираю сама. И решаю сама! Я – Юлия Евгеньевна Леоверенская, а не кто-нибудь другой. И если уж мне все равно придется сдаться – пусть вампиру достанутся одни развалины. Пусть он хотя бы не чувствует себя тем самым, единственным и неповторимым, пришедшим за моей любовью – и на место любви. Взревел в глубине души зверь с человеческими глазами. И столько тоски было в его голосе… Ненавижу! Сережа так и сидел на диване в гостиной. Я спихнула бумагу в сторону, упала рядом с ним и положила ему руку на бедро. – Сережа, зачем ты хотел меня видеть? – А… Э… – замямлил парень, но сейчас я не была настроена на долгие споры. Пусть что угодно, кто угодно, когда угодно, но не Мечислав! Даниэль недаром разбудил во мне женщину. Поцелуй вышел долгим и почти вампирским. Когда я оторвалась от Сергея, он тяжело дышал, а я слизнула капельку крови, выступившую из потрескавшейся губы. – Раздевайся. Кажется, я застала мальчика врасплох. Но… Черт бы все побрал! На меня накатило странное состояние. Я хотела, но не человека и не секса. Я хотела свободы и власти над своей душой и разумом. И откуда-то точно знала, что секс даст мне эту власть. – У тебя две минуты. Если уложишься – я твоя. Если нет – проваливай. Это до него дошло. Всегда знала, что в разговоре с некоторыми парнями нельзя пользоваться сложными словами. Сережа потянул за пуговицы рубашки, но слишком медленно и неуверенно. И я решительно взялась за них. – У тебя есть презервативы? – Д-да. Ну хоть что-то! И что за мужики пошли? Ты им самое дорогое предлагаешь – диски с записью Леньки ди Каприо и велосипед, – а они нос воротят. Это типа шутка. Но время шуток кончилось. Наступило время страсти. И я плотоядно облизнулась. – Отлично. У меня тоже. Но чем больше, тем лучше, ты как думаешь? Бедолага уже никак не думал. – Положи руки на диван и не двигайся, – мурлыкнула я. – Обещаю, ты получишь незабываемые впечатления… Я прошлась по комнате, медленно стянула с себя маечку, избавилась от домашних брюк, задвинула шторы… не то чтобы я стеснялась, но зачем устраивать кому-то бесплатное кино? Перебьются! Мы долго целовались. Потом Сережа неловко принялся ласкать меня. Чувствовалось, что опыта у него… маловато. Большие загорелые ладони легли на мою грудь, погладили, сжали… Наваждение прошло. Как будто над ухом ударили в огромный гонг. Я с ужасом повела взглядом по сторонам. Это я?! Я сижу рядом с несчастным мальчишкой на диване – и готова была отдаться ему здесь же, в гостиной?! Я готова была забыть любимого человека?! Это я?! Сережа не успел отскочить. Я бы и сама не успела. Тем более он как раз потянулся ко мне, чтобы еще поцеловать. У меня закружилась от отвращения голова, к горлу подскочил комок желчи – и не успела я опомниться, как меня начало жестоко рвать. Прямо на ошалевшего от неожиданности парня. Что ж, к чести мальчика, он не стал материться (разве что немного) и не удрал через окно. А может, я слишком снисходительна – поди удери куда-нибудь в таком виде… Меня рвало минут десять. За это время Сережа успел выругаться по поводу чьей-то нехорошей матери, притащить мне из ванной тазик и полотенце, а еще принести графин с водой и стакан, снять испачканную одежду и застирать ее в ванной. Одним словом, трудился за целый муравейник. Когда меня перестало рвать, я тоже приплелась в ванную. И выглядела так печально, что у парня даже ругательств для меня не нашлось. – Водчики налить? – Нет. Но за предложение спасибо. Прости, что так получилось. – Ты чем-то траванулась? Я пожала плечами. Скорее всего, это остаточное явление от общения с Мечиславом с его ядовитым обаянием. Интересно, вампира можно отнести к прокисшим продуктам или к протухшим? – Не знаю. Можно я искупаюсь? Сережа с тоской поглядел на ванну. Он явно рассчитывал на то же самое, но и выпихнуть меня наглости не хватало. – Купайся. Потом я. Идет? Я кивнула. И, не дожидаясь, пока за парнем закроется дверь, полезла в ванну. Минут через пять я даже смогла соображать.