– Затем, что это нужно тебе самой. Я покривилась. – Мне это не нужно. Это гарант безопасности тебя и твоей стаи. – Сейчас ты думаешь, что подтолкнула брата к чему-то ужасному и болезненному. Я хочу, чтобы ты поняла: это не так. – Да неужели? Я видела Надюшкины шрамы. Этого мало? – Это единичные случаи. Если инициация проводится добровольно, она практически безболезненна. И потом, разве тебе самой не хочется посмотреть? Это все равно лучше, чем таращиться в окно и тосковать о несбывшемся. Заодно проконтролируешь, чтобы со Славкой не случилось ничего плохого. – Да хоть бы и случилось – мне все равно! И как ты себе это представляешь? Контролировать оборотней? Смешно! Валентину явно надоел спор. – Юля, я пришлю за тобой своих ребят. Часов в девять вечера. Приедешь? – Приеду, куда я денусь. Только пусть звонят на сотовый. Я еще должна поговорить с Мечиславом. Если у него какие-то планы на меня и эту ночь… Валентин тряхнул гривой светлых волос. – Юля, я знаю, что ты не очень положительно относишься к Мечиславу, но ты неправа. – Разве? – Не такой уж он и гад на фоне остальных вампиров. Ты просто мало с кем общаешься… Эту тему я обсуждать не хотела. Мало мне, что сейчас придется общаться с Мечиславом, так еще и адвоката выслушивай. А не пошли бы вы все, а? – Обсуждение закончено. Пока, до вечера, звони. Я вежливо оскалилась, отстранила Валентина с дороги и быстренько вышла из клуба. Солнце ударило меня по глазам. Я зажмурилась и вытащила из сумки темные очки. Раньше я терпеть их не могла, сейчас же носила почти весь день. Разных форм и размеров. Хамелеоны и обычные. Черные, коричневые, синие и зеленые. Все равно какие. Лишь бы глаза закрыть. Лицом я кое-как управляла, а вот глазами не получалось. Сперва мне все было безразлично. И только после того, как мама и дедушка несколько раз спросили у меня, как я себя чувствую, я стала прятать глаза. Им в мой личный ад заглядывать необязательно. Я их слишком люблю. Ни к чему им знать, что я схожу с ума. На площадке меня ждал сюрприз. Или это уже не сюрприз? Да, наверное так. Сюрпризом он был в первый раз, а теперь проходит по ведомству «шляются тут всякие…». Рядом с вазой сидел тот самый остолоп с пляжа и листал «Плейбой». Как его там? Сережа? Да, кажется, так. Завидев меня, он поднялся и широко улыбнулся. Журнал сунул в вазу. Я представила, как очередной любитель цветов извлечет его оттуда, и невольно улыбнулась сама. А зря. Сережа определенно посчитал это знаком симпатии. – Привет! – Виделись уже, – огрызнулась я. – Чего надо? – Шел мимо, решил зайти. Новость не впечатляла. – И какого черта тебе здесь понадобилось? – Ты и понадобилась. Нравишься, симпатичная, хочу видеть… – Ага, ври больше! – А почему нет? И вообще, чего ты такая агрессивная? А действительно, чего я на него окрысилась? Я распахнула дверь. – Проходи. Гостем будешь. И можешь не разуваться. Гостиная – налево. Сама я подошла к телефону и щелкнула клавишей автоответчика. Три сообщения. Прослушаем первое? – Юленок, позвони маме, а то задницу надеру. А лучше зайди. Кратко и по существу. Дед в своем репертуаре. Второе? – Юлька, позвони мне немедленно на работу, или я сама тебе позвоню, и тебе не понравится то, что ты услышишь! Надя тоже краткая и точная дама. Еще бы, ей ужасно хочется знать, до чего мы договорились с Мечиславом. А я молчу, зараза. И еще помолчу. Перебьется какое-то время! Третье? – Юлия Евгеньевна, я буду очень рад, если вы позвоните мне завтра. Это Константин Сергеевич. Мой номер вы знаете. Знаю, знаю. Блин, ну что нужно от меня ИПФ? Позвонить ему, что ли, в два часа ночи? Это уже будет завтра? Вот и будет! Мои мысли прервал веселый голос. – А ничего квартирка! Твоя? – Дедушкина, – буркнула я. – Съемная. Врала, ну и что? Как только узнает, что у меня есть деньги, не отвяжется. Это только Даниэлю было глубоко плевать на все мои капиталы и возможное наследство. Даниэль… – А ты… – Подожди, позвонить надо… Я набрала номер Надиного рабочего телефона. Подруга была на месте и в отвратительном настроении. – Юлька, ты чего не прорезаешься?! – А что, я тебе сильно нужна? – Любопытно же. До чего вы с Мечиславом договорились? – Ты наверняка все уже вытянула у Вадика и Вальки. – Далеко не все. – Ничего, тебе хватит. – Юлька, зараза! Помру от любопытства – на твоей совести будет! – Ничего, моя совесть это переживет. Сколько сейчас времени? – Шесть вечера. Даже меньше. – Вот. А в девять Валька пришлет за мной машину. Заезжай, посплетничаем по дороге. – Какую машину и зачем?! – Позвони ему и расспроси. – Юлька, ты… – Единственная и неповторимая. Очаровательная и неподражаемая. Шикарная и… – Кудряшка, – рявкнула Надька в трубку и грохнула ей об рычаг. Я рассмеялась. На смех из комнаты вышел свежеприглашенный Сережа. И чего я его домой впустила? – А картинки хороши. Рисуешь? – Малюю понемногу. – А меня можешь нарисовать? – Боюсь, что самомнение на листе бумаги не поместится. – А ты рисуй только меня? – Тогда рисовать будет нечего, – огрызнулась я. – Ладно, садись. Сережка уселся на диван и застыл, как статуя в позе Наполеона. Нос вверх, подбородок к небу, на морде – непреклонность. Я покачала головой. – Не так. Расскажи что-нибудь. – О чем? – Да о чем хочешь! Хоть о разведении тараканов! – А я думал, что художникам нужно неподвижное лицо. – Я предпочитаю работать в другой манере. Руки сами по себе черкали грифелем по белому листу. – А что за манера? – Не знаю, как ее называют официально, а я называю ее «жизнь после смерти».