Мои ощущения были простыми и в то же время очень жестокими. Противно. Отвратительно. Гадко. Первое, что я сделала, это прополоскала рот, а потом почистила зубы. Шесть раз. Помогло плохо. Привкус рвоты и поцелуев все равно оставался. Теперь я понимала, почему проститутки никогда не целуются. Ведь так и стошнить может. Все правильно. Умри, но не давай поцелуев без любви. А то все равно умрешь от отвращения. Не во время процесса, так позже. Меня жестоко тошнило. Блин! Как я могла быть такой мразью?! Я ведь даже его не хотела! Если во время секса с Даниэлем я взлетала на небеса от каждого его движения, от каждого слова и прикосновения, то сейчас… Сейчас инициатором была я. Я направляла. И я бы вела дальше, приказывала, разрешала и запрещала. И что? Да ничего! Я была просто роботом. Все мои мысли оказались обманкой. Свобода? Никакой свободы я не чувствовала. Да и есть ли она, вот такая? Что радости быть свободной, переходя из одних нелюбимых рук в другие, которым ты безразлична? Это путь вниз, и только вниз. Даниэль! От воспоминаний о любимом стало еще тошнее. Я сползла на дно ванны и разревелась в шестнадцать ручьев и всю душевую насадку. Даниэль, почему все так получается?! Ты оставил меня одну! А я – я не могу без тебя! Я бы так хотела разговаривать с тобой, наблюдать за твоим лицом, когда ты рисуешь, знакомить тебя с нашим городом и со своими друзьями. Деду ты бы понравился. Ночами мы занимались бы любовью, а днем отсыпались. Я бы засыпала, уткнувшись носом в твое плечо, и просыпалась бы от твоего поцелуя. Ты так нужен мне. Почему я тебя потеряла, почему, почему, почему? Почему ты ушел?! Любовь моя, я ведь только начинала понимать, как это – быть с тобой. Быть – тобой. И все исчезло. И мне приходится выживать одной. Даже не жить. Просто продлевать существование. Чтобы мои родные не огорчались. У них ведь никого кроме меня не осталось. Я не могу уйти за тобой. Но иногда бывает так тяжело… Слишком тяжело для меня. Что я могу сделать?! Я еще не такая сильная, как должна стать! И Мечислав просто сломает меня. Ему это будет несложно. Или сложно? Минутку! Проснулся временно задремавший разум. А в чем будут состоять сложности? Или их отсутствие? Слава моему воспитанию! Логические цепочки я научилась строить с трех лет. Вот как думать научилась, так и начала. И сейчас колесики привычно щелкали в заданном режиме. Я безумно любила Даниэля. Было? Было, есть и будет. Любила, сейчас люблю и буду любить. Когда-то я смеялась над Ромео и Джульеттой. Дура. У этих детей хватило смелости уйти вместе. У меня и того нету. Я слишком труслива, чтобы умереть рядом с телом любимого человека. Остается только память о своей любви. О тех нескольких часах, которые мы были вместе. По телу прокатилась волна истомы. Даже память о нашей первой ночи – и та заставляла меня мурлыкать довольной кошкой. Я испытывала с Даниэлем огромное удовольствие. Так? Так. А сейчас я как колода. Так? Так-так-так… И тик, и так… Я просто не люблю того же Сережку. И испытываю от поцелуев с ним только омерзение! Но я ведь и Мечислава не люблю! Господи, как прекрасно! Главное оружие Мечислава в борьбе против меня – секс. Он может возбуждать каждым словом, каждым взглядом, каждым прикосновением. Но ведь это все мелочи! Мелочи? А Эйфелева башня – всего лишь большая зубочистка! Хорошо, хорошо, пусть не мелочи! Но если я не влюблена в него, я просто не получу никакого удовольствия от секса. Ой ли? А кто был готов переспать с ним тогда, на глазах у всех вампиров и оборотней? Пушкин А.С.? Лермонтов М.Ю.! Не надо забывать, тогда Даниэль еще был жив! А сейчас его нету… Его нету, а я не нашла ничего лучше, как попробовать лечь в постель с первым встречным сопляком! Я чуть не взвыла в голос. Хорошо, что вовремя заткнулась, а то соседи вызвали бы ментов. Что такое предательство и с чем его едят? Предательство ли – решить переспать с кем попало после смерти любимого человека? Сложный вопрос. А если подойти к нему по-другому? Учитывая все обстоятельства моей жизни и всё, что мне предстоит впереди… Если бы Даниэль сейчас вернулся, он осудил бы меня? И разум спокойно и осознанно подсказал короткое слово. Нет. Даниэль понял бы меня! Эта попытка – да даже не случайная связь, а всего лишь ее наметки – дала мне новое понимание себя. Теперь я знала, как буду реагировать на совершенно безразличного мне мужчину. Но было и что-то еще. Я решительно тряхнула себя за шкирку. Лгать можно другим. Но себе и родным – не стоит. Проиграешься. Стыдно признаваться? А соблазнять первого попавшегося мальчишку стыдно не было? Он ведь даже свободу воли сохранять не смог. Я осуждаю Мечислава? Но вампир никогда не поступал со мной так, как я хотела поступить с ни в чем не повинным мальчишкой. И наконец из глубины души вылезло самое неприятное. Мечислав возбуждал меня. Слишком. И мне хотелось отомстить ему за реакцию своего тела. За это предательство самой себя. Лучше уж с кем угодно, только не с некоторыми клыкастыми зеленоглазыми, так вот. Неприятно звучит. И ощущать себя… такой дрянью тоже неприятно. А что поделать? Это уже не от меня зависит. Что сделано, то сделано. Даниэль бы понял, его ведь тоже вела целесообразность. Родные не узнают, Мечислав тоже. А если и узнает – какая разница? Так что хватит переживать. Больше я такой ошибки повторить не должна. Или все-таки сохранить мальчика при себе, как противовес Мечиславу? Юля, ты сама-то себя слышишь? И как, не смешно? Это – и в противовес? Ага, на одну чашку весов кладется статуя Свободы, а на другую – ее фотография. И уравновешивай как хочешь. Не получается? Странно, странно… Ладно. Хватит над собой издеваться. Пользуясь знаменитым рецептом, подумаю об этом завтра! Я встала и решительно вышла из-под душа. Сережа щелкал пультом телевизора, лениво развалившись в кресле. – Как ты? – Жить буду. В ванную пойдешь? – Спрашиваешь! – Утверждаю. К тому же через час должны прийти мои родители. Хочешь с ними увидеться? Сережа подлетел из кресла, как в зад укушенный. – А… я… э… – Правильно. Оженят еще, а нам с тобой рано. Так что поднимайся, и в душ. А я пока на кухню. Яичницу ты себе заработал. – А еще что-нибудь? – уточнил мальчик. Это он на продолжение намекает? На следующее свидание? Или на компенсацию за моральный ущерб? В любом случае у него полнейший облом. Гусары денег не берут, а что до продолжения – противно. Все, что надо, я себе уже доказала, остальное – перебьется. Но молодежь бойкая пошла, м-да… Интересно, почему я думаю о нем только как о мальчике? Потому что меньше тридцати для меня уже не возраст? Или меньше трехсот? – Можешь обойтись и без ужина. Я сейчас подсушу твои вещи утюгом, и выметайся. – Какие мы серьезные… Это должно было прозвучать игриво, но прозвучало пошло. Кто только пишет реплики для этих голливудских сериалов? И кто только смотрит эту мерзопакость?! Хотя мне ли швыряться камнями? Я ведь в первые два месяца, пока жила одна, по три-четыре фильма за ночь смотрела. Главное, чтобы были свет и звук. Хоть какая-то иллюзия живого. Но одно дело – смотреть эту гадость, чтобы кошмары по углам не прятались, а другое – вот так, для развлечения. Да еще и цитировать. – Я предоставила тебе выбор. Если считаешь, что моя слабость – повод для покровительственного тона, советую быстрее распрощаться с этим заблуждением. Для твоей же пользы. Кажется, до Сережи что-то дошло. Он подошел поближе и по-собачьи взглянул мне в лицо. – Что-то не так? – Все так. Иди прими душ, и поговорим за столом. Только быстро. Как в армии. – Я там не был, слава богу. Я фыркнула. – Это тебе большой минус. – Че-его? Я что, дурак, в эту давиловку идти? А что, умный? Вот не заметила… И его отношение к армии меня задело. Мой дед воевал. А меня вырастили на рассказах о войне. И, кстати, деду чертовски нравились и сейчас нравятся слова Сталина: «Ватикан – сильное государство? А сколько у него дивизий?»