– Джейми! Тахир! Джейми схватил повитуху за плечи и потащил к двери. Тетка пыталась вырваться, но куда там. Юноша открыл перед ней дверь и проводил напутственным пинком. – А ну пошла, ворона! Дверь хлопнула. Опустился засов, парень еще успел увидеть, как перед дверью встают двое ребят Лейса. И вернулся к графине. Амалия застонала в очередном приступе, и Лиля решилась действовать. – У нас есть обезболивающее? Джейми, ей небольшую дозу. Джейми повиновался. Влил Амалии ложку горького зелья, которую та машинально проглотила. И принялся наблюдать, как графиня колдует возле женщины, вызвав у той очередной болезненный стон. – Ничего. Потерпи еще немножко, девочка. Еще чуть-чуть. Амалия чуть слышно простонала, и на руках у Лили оказался ребенок. Небольшой такой… не самый симпатичный… но зато живой. Он открыл ротик и заорал так, что ставни задрожали. Лиля, не глядя, сунула его Джейми и вернулась к роженице. Амалия застонала, еще раз, потом еще, и на кровать упал второй живой комочек. Которым и был осчастливлен Тахир. Амалия опять застонала, и Лиля подошла так, чтобы женщина ее видела. Синие глаза крепко затуманены обезболивающими, но какое-то соображение в них было. – Я… мертва? – Нет. Все хорошо, у тебя два чудесных ребенка… Кто? – Сама она как-то и не взглянула. – Мальчики, – откликнулся Тахир. – Вот. У тебя два мальчика. Амалия вяло зашевелилась, и Лиля кивнула мужчинам. Малышей, завернутых в белую ткань, положили к маме. А те орали от души. – Тахир, а вы пометили, кто родился первым? – Лиля сомневалась в своей способности различить малышей. Для нее они все были на одно лицо. – Да, учительница. Лиля сверкнула на мужчину глазами, но Тахир невозмутимо отвесил ей церемониальный поклон. Руки у груди, глаза в землю… – Госпожа, спасибо вам за свет новых знаний. Пришлось изображать то же самое. – Благодарю за помощь, друг мой. Лиля мрачно подумала, что не избежать ей написания учебника. За этот день Питер пережил несколько смертей. Лоран не ошибался. Свою жену наследник герцогства Ивельен любил до умопомрачения. Встань вопрос – мать или ребенок? – Питер выбрал бы мать. И если бы Амалия умерла при родах, наверное, быстро согнал бы себя в могилу. Первая «смерть» у него была, когда начались роды. Жене было больно. Из-за его ребенка. Из-за него… Боли Питер не боялся. Случались у него и дуэли, и поединки, но одно дело, когда ты сам. Ты – мужчина. Сильный, умный, храбрый… да, в конце концов, ты защищаться можешь! А это – женщина. Слабая. Любимая. Единственная. Которая может только молиться Альдонаю. Питер знал, что результат родов во многом зависит от Бога. И оставалось только молиться. Увы… То ли праведности не хватало, то ли адресата. Альдонай решительно не желал слушать. И все чаще доносились крики, в которых уже не осталось ничего человеческого. И все мрачнее становилась повитуха. Появление графини Иртон ничего не меняло для Питера. Что она может? Подержать его за руку? Да если бы ему предложили обменять жизни всех находящихся в поместье на жизнь его Амалии, он бы не колебался ни секунды. Но ведь не предлагали… Когда графиня сказала про докторуса, Питер ощутил прилив надежды. Ханган? Да хоть сама Мальдоная! Лишь бы помогло! Докторус, правда, оказался странным. И потребовал как можно больше горячей воды и умыться с дороги, вместо того чтобы тут же пойти к роженице. Но мало ли, как у них принято? Удивительнее то, что вместе с ним мылись еще графиня и молодой человек, прибывший в ее свите. И поднялись они все вместе. Втроем. Отец Питера хотел было это пресечь, но в него вцепилась Алисия. – Герцог, не мешайте им. – Графиня? Интонацией Лоран предлагал дать пояснения. И Алисия не сплоховала. – К Тахиру едут даже из Ханганата. Сейчас в Ативерне находится принц Ханганата Амир Гулим. – Хорошо. Тахир – лекарь. А остальные двое? – Джейми – травник. Лоран смягчился. Травник – это полезно. – А ваша невестка? – Тахир не поехал в Ханганат именно из-за нее. Лилиан – его любимая ученица, и он с ней не расстанется. – Ученица? – Моя невестка потеряла ребенка. И решила научиться всему, чтобы впредь такого не повторилось. – Все в воле Альдоная. – Кроме козней подлецов. – То есть? – Ребенка моя невестка потеряла из-за какого-то мерзавца. Ну ничего, король найдет этого негодяя, – пояснила Алисия. Питер почти не прислушивался. Не до того. Сверху доносились стоны. Иногда они затихали, и мужчина чувствовал прилив надежды. Но детский плач заставлял себя ждать. А стоны были все отчаяннее. Потом они вовсе стихли. Или просто стали не слышны? На повитуху, которая разгневанно вошла в комнату, Питер обратил внимание сразу же. – Что случилось? – Меня выгнали! – возмущенно заявила женщина. – А если в моих услугах не нуждаются, я ухожу. Повитуха имела полное право возмущаться. Ее звали в самые богатые дома, она считалась одной из лучших… И нате вам! Девчонка (пусть и с графским званием, графья – они тоже рожают) приказывает ее выгнать, мальчишка выпихивает за дверь… Да пропади оно пропадом! И к тому же… Повитуха сильно подозревала, что это кончится либо смертью матери, либо смертью ребенка, а значит, надо держаться отсюда подальше. Такие случаи вредны для репутации. – Подождите! – Лоран встал. – Вам заплачено, так что извольте вернуться и помочь… – Ваша светлость, меня выгнали и закрыли дверь изнутри, – медленно повторила повитуха. Свалить все на этих мерзавцев! Пусть сами отдуваются за смерть маркизы. – Но… кто? – Графиня. – Н-но… Стоны неожиданно прекратились или стали тише. Питер бросился вверх по лестнице. Мужчине не стоит присутствовать? Плевать! Там его жена и его ребенок! Перед дверью спальни стояли двое мужчин. Незнакомых. – Нельзя. – Что?! Питер не столько разозлился, сколько был в шоке. Ему, герцогу Ивельену, в его же доме…