Может, ей и удалось бы уйти в лес, и попасться там на зубы особо невезучему и романтичному волку, но… Пауки в романах тоже не водятся. Разве что паутина, которая может обнаружиться где-нибудь в углу старинного замка. А вот в лесу – водятся. И вырастают до размеров ногтя на большом пальце руки, и обладают отвратительной внешностью… А еще у них есть такая привычка – если в их паутину влезть прической, они вполне могут упасть неосторожному типу на голову. Что и произошло. Тьерина Мелания завизжала так, что лес дрогнул. А уж как подскочила ее охрана… Девушка поняла, что раскрыта и помчалась в лес, не особо разбирая дорогу. За ней рванулись вояки, понимая, что за побег девчонки Даверт из них ремней нарежет… Тьерина бежала, и было это вовсе не как в романах. Лес почему-то оказался буреломным, сухостойным и паутинным. И сколько всей этой мерзости она собрала на прическу и платье – неизвестно. Позади топали тяжелые сапоги, девушка летела уже не разбирая дороги, а герой все не приходил и не приходил. А потом земля вдруг вывернулась из-под маленьких ножек. * * * Двое мужчин стояли над бездыханным телом. – Ирионова глотка, – мрачно произнес Дим. Его более молодой напарник выражался куда как изощреннее. И было отчего. Убегая от погони, тьерина Мелания не заметила звериной ловушки (Ирион сожри всех браконьеров) и попала прямо в нее. И сейчас тьерина больше всего напоминала бабочку на булавке. Заостренный кол пробил ее насквозь. Девушка скончалась раньше, чем ее вытащили из ямы. Мужчины смотрели на нее и прикидывали, что с ними сделает Даверт. – Шею свернет, – подумал Дим. – Это если повезет, – откликнулся напарник. Эттан Даверт не прощал подобных промахов, его сын тем более, так что… Спустя двадцать минут на поляне никого не осталось. Тело девушки мужчины оставили в доме, заперев его на все засовы, так хоть зверье до нее не доберется. А сами сняли с нее все имеющиеся драгоценности и направились в Тавальен. Если повезет, до вечера их не хватятся – и они успеют уехать. Хоть и тяжко покидать насиженное место, а все ж жизнь дороже… * * * Эттан выходил из зала победителем. Очаровательная улыбка, поклоны… Эльнор догнал его на выходе. – Мелания… – Ваша дочь будет возвращена вам к завтрашнему вечеру. – тихо ответил Даверт. – Раньше просто не успеть. Как вы понимаете, сегодня я буду немного занят. Эльнор скрипнул зубами, но что он мог сделать? Только предупредить. – Если с ней что-то… я вам глотку перерву, Даверт. Эттан ответил сопернику улыбкой победителя. Глотку он перервет! Смешной дурак! Да что ты успеешь-то? Сейчас, когда я стал Преотцом, я как следует прополю ваш огородик. Должен быть – Я. А вы должны слушаться меня, покорно выполнять приказы и не иметь своего мнения. И уж тем более не метить на мое место, вот еще не хватало! Так что предстоящего Эльнора ждала печальная судьба. Рано или поздно, скорее, рано, Давеерт доберется до его горла, а уж как это будет обставлено… Может быть, встреча с разбойниками на проселочной дороге, может быть, подарок с отравленной иголкой, может быть, арбалет на темной улице – это уж как повезет. Что будет выгоднее. Но – покойся в море, предстоящий Эльнор, как говорили раньше еретики. Это ж надо, было ведь время, когда умерших хоронили в море… Да, надо будет активнее бороться с суевериями. Эттан отлично знал, кто до сих пор поддерживает их, и собирался ловить людей на их маленьких слабостях. Или – не маленьких. А девчонку можно вернуть Эльнору, и даже нужно. Когда предстоящий совершенно случайно отравится рыбой, можно будет подумать о подходящей партии для соплячки, чтобы получить хотя бы часть состояния Эльнора. Даже во враге должно быть что-то хорошее. Например, его деньги, которые могут стать твоими. Род Ольрат Когда на голову Массимо вылилось ведро холодной воды, он только замычал. Пьяный туман у него в голове одним ведром было не вышибить, тут бочка нужна была. Вот туда бедолагу головой и сунули. И поболтали еще как следует, чтобы прочухался. Раз, другой, третий… потом Массимо разлепил глаза и издал стон. – Ой… где я?!! Крепкая затрещина вышибла остатки тумана. На него смотрел Тимус Шернат, отец Романа. Старый кожевник был чем-то весьма недоволен. – протрезвел? Или еще добавить? – Да пошел ты… Ириону под хвост, – огрызнулся Массимо. – Чего ты ко мне лезешь? Еще одна оплеуха прилетела быстрее ветра. В обычном состоянии старый вояка увернулся бы от нее, но сейчас, после многодневного запоя? Да его бы и муха крылом сшибла… – Завтра Романа хороним. И ты там будешь, понял, дурак старый? Новость ошарашила Массимо вернее дубинки. Он завозился на вытоптанной земле Шернатовского двора. Пытаясь подняться и развозя по себе месячную грязь. – Как… Роман?! КАК!? – А вот так. Ты соображать-то в силах? – Да уж не дурее тебя, – огрызнулся Массимо. Тимус кивнул на бочку с водой. Рядом с ней лежала на скамейке чистая одежда. – Вымойся, переоденься, да приходи в мастерскую. А то от твоей грязи у меня все шкуры попортятся. Только сейчас Массимо обратил внимание, что они находились в кожевенной мастерской. Не в городе, нет. Кожевники жили в городе, а вот работали они как раз за городом. Уж больно смердели их дубильные чаны. Так что градоправитель в обязательном порядке отправил кожевников и углежогов за городские стены, за что и был нежно любим населением и ненавидим кожевниками. Но… воняло ж! Воняло и сейчас. Но аромат Массимо с лихвой перекрывал вонь чанов с едкими веществами и сохнущих бычьих шкур на распялках. От него пахло так, что… А как может пахнуть после такого долгого запоя? Мужчина вздохнул и направился к бочке. Мыться и еще раз мыться. Шернат ждал его в доме. – Поговорим? – Да. От Массимо после экзекуции все еще попахивало, да и бороду с волосами подстричь не мешало бы, но сейчас от него бы лошади не шарахались. Тимус кивнул на стол. – Много тебе нельзя, но бульончик попей. А я пока расскажу. Желудок Массимо отозвался на слово 'бульончик' нежным урчанием. Ольрат и не заметил, как уговорил большую миску. Тимус смотрел строго. – Можешь теперь разговаривать? – Да.