Задумавшись, Эттан едва не пропустил момента, когда все предстоятели направились в Зал Избрания. Сейчас двери за ними закроются и на помосте зажгут костер Избрания. Пока его дым белый. А когда изберут Преотца, в него бросят порошки, меняющие его дым на синий. Да, так вот. И никаких чудес. Образа с проколотыми дырочками, чтобы благоисточили, специальные системы зеркал в храмах, благовонные травы, вводящие людей в блаженное состояние, правильные молитвы – да много чего используют в своей работе Возносящие. Верующий должен повиноваться и верить. Нести деньги в Храм, а не думать. Молиться и работать. А думать за него будут другие. С сегодняшнего дня – он. Преотец Эттан Даверт! Иной мысли Эттан и не допускал, вот еще не хватало! Только вперед! Только к победе! * * * Комната избрания была обставлена со всеми удобствами. А как еще? Вдруг им тут сутки сидеть придется, бывало и такое – и на голом полу, что ли? Нет уж! Роскошные кресла были обиты голубым бархатом, и манили, призывая опустить в них усталое тело, тяжелые столы были накрыты всевозможными яствами. Не избирать же Преотца на голодный желудок? Мужчины один за другим опускались в кресла, накладывая себе на тарелки что понравится. Слуг тут не водилось. Исключение было одно. Кресло во главе самого большого стола мог занять только Преотец. Пока его не выберут – никто не смел опустить свой зад на потертый белый бархат. Какое-то время в комнате царило молчание. Потом его нарушил предстоящий Туаран. По возрасту он уже не годился в Преотцы, поэтому мог спокойно вести собрание. – Что ж, братья мои, мы сегодня собрались, чтобы выбрать нашего Преотца. Я знаю, что мы рассматривали кандидатуры предстоящего Даверта, – Эттан вежливо наклонил голову. Он не ел, а стоял пока в сторонке, прислонившись к колонне и потягивал вино из золотого кубка. К слову сказать, жабий камень* уже был в нем – мало ли, что может произойти до избрания? Жить хотелось. – Предстоящего Тинура и предстоящего Эльнора. Прошу поднять руки тех… * жабий камень – мифический синий самоцвет, который можно было найти в голове жабы. По поверю, менял цвет, попадая в отравленный напиток, прим. авт. – Я отказываюсь от места Преотца, – подал внезапно голос Эльнор. – Пусть мой голос будет за Даверта. Эттан не расплылся в улыбке, но был к этому очень близок. Так-то тебя… Прихватить твою незаконную, но любимую дочку, и ты все. Что хочешь сделаешь. Вот от него, Эттана, такой глупости отродясь не дождешься. Он просто вычеркнул бы Лу из своих планов, но отказаться от тиары Преотца? Никогда! Предстоящие зашумели и прошло не меньше десяти минут, прежде чем слово опять взял предстоящий Туаран. – Тогда у нас есть предстоящий Тинур и предстоящий Эльнор. Итак, братья… Эттан посмотрел на Тинура. Сейчас должен отказаться и этот. Потому что не надо, вот не надо прихожанок в келье охаживать. И Эттан уже пообещал ему, что это будет обнародовано. Такая клякса на одеждах Преотца! Тинур резко выпрямился. – Я буду счастлив возглавить церковь Ардена, братья! Если вы выберете меня, я не подведу! Эттан скрипнул зубами. Ах ты… – Тинур, а как же тьерина Илона? Или тьерина Луиза? Они одобрят твое избрание? Тебе ведь придется их бросить, – поинтересовался он самым медовым тоном. Тинур пожал плечами. – Грешен, братие. Но пусть тот, кто без греха, первый толкнет меня с обрыва! Ибо сказано, что не стоит говорить о пятнах на одежде соседа, когда твоя вымазана в навозе. – И чья же одежда вымазана? Любой кто знал Эттана, понял бы, что Тинур только что подписал себе смертный приговор. Если Эттан станет Преотцом, то Тинур уже не выйдет из подвалов Ордена. И отправится туда сразу же после избрания. – Я говорю о тьерине Тессани, которая родила вам, брат мой, четырех незаконных детей. Это для Преотца еще страшнее. Эльнор сложил руки в молитвенном жесте. – Грехи моей молодости… Да, я был юн и глуп. И не могу сейчас оставить бедную женщину своей заботой. Вы же понимаете, что одна, с четырьмя детьми на руках… разумеется, я помогу ей. А кто бы бросил ее в этот момент? – Мне известно, что ваша связь продолжается и по сей день, – парировал предстоящий Эльнор. Ах ты… гадина! Все же умудрился змеиный хвост подложить! – Я не думаю, что это допустимо для Преотца. – Разумеется. Любые связи между нами будут невозможны, – кротко согласился Эттан. – То, что простительно Предстоящему, не спустят Преотцу. Так что если меня выберут, тьерина Вальера не увидит меня более в своем доме. Как водится, обещание было вполне двуличным. В своем доме и не увидит, но став Преотцом он сможет купить ей другой дом, под защитой башен Ардена. Мало ли кто… Мало ли что… Мог бы и сейчас, но слишком крупные траты привлекут к себе внимание. Ни к чему сейчас такое, вот займет он свое место (да! Свое!) тогда и покажет всем, где Ирион лежит! Предстоящие переглянулись. С одной стороны – они и сами были не без греха, известно ведь, что законы пишутся для стада, А не для пастырей. С другой… Кого поддержать? Хотя у большинства выбора не было. Эттан Даверт не собирался прощать предательства и нагадить мог очень сильно. – Итак, предстоящий Даверт и предстоящий Тинур, – провозгласил Туаран. – Пусть принесут чашу – и делайте ваш выбор, братья. Голубой камень – предстоящий Даверт, белый камень – предстоящий Тинур. Как не был уверен в себе Эттан, а все же душа ушла в пятки, когда камни посыпались в чашу. Один за другим, они глухо щелкали по простому деревянному дну, и каждый раз его сердце вздрагивало, когда подходящий к чаше человек оглядывался на двух предстоящих. Тинур смотрел на Эттана так, что Даверт ежеминутно ожидал воспламенения, и сжимал кулаки. Сам же Даверт был спокоен и вальяжен, словно не происходило ничего важного, будто он не рисковал жизнью в эту минуту… Впечатление он производил, что тут скажешь. Небрежная поза, скучающий взор, рука, сжимающая бокал, не дрожит… Наконец чаша наполнилась – и предстоящий Туаран поднял е двумя руками, а потом перевернул над специальным столом. Пусть все видят, что избрание не подделано, что камни не подменили при пересчете… Голубых камней оказалось тридцать один. – Поздравляю вас, преотец Даверт. Туаран первым склонился в поклоне. Кстати, его Эттан даже не подкупал. Будучи старым и неглупым, предстоящий Туаран искренне считал, что во главе стаи должен стоять самый хищный звверь, а таковым он полагал Даверта. И, Эттан был уверен, его камень был голубым. Что ж, при случае, Эттан это вспомнит. И поблагодарит старика. Эттан выдохнул – и поклонился в ответ, не обращая внимания на ненавидящие взгляды. – Обещаю приложить все усилия для возвеличивания Храма Ардена в королевствах! Даверт и не знал, что в момент его наивысшего торжества, судьба подложит ему свинью. * * * Тьерина Мелания нервничала. Тьерина Мелания переживала. Тьерина Мелания строила планы побега. Ну разве могла она позволить, чтобы из-за нее, отец оказался в зависимости от этих гнусных Давертов? Конечно, нет! А потому… Надо было просто выбраться из домика через окно, так, чтобы не заметили эти мужланы (а им и дела до нее нет, сидят на поляне, играют в кости), добраться до дороги, а уж там… Вот в романе тьерина Коломбетта повстречалась с переодетым принцем, они полюбили друг друга и бросились родителям в ноги. А тьерина Адалетта встретила на дороге графа, который как раз был в печали после смерти супруги, и у них было еще много испытаний, но потом-то все было хорошо! Так что надо только сбежать! О жизни тьерина Мелания знала ну очень мало. Отец любил ее, берег, воспитывал в монастыре под присмотром доверенных лиц, а потому все ее знания были почерпнуты из романов. О том, что в лесу водятся волки она теоретически знала, но ни в одном романе волки не загрызали главную героиню! Могли погонять по лесу, а потом являлся герой и спасал ее. Так что побег тьерина тоже воспринимала, как восхитительное приключение из романа. А о том, что ее могут обидеть, даже и не задумывалась. Её?! Обидеть?! А за что? Это же она, она хорошая, она никому ничего плохого не сделала… Так что тьерина обдумывала планы побега – и наконец, решилась. Взяла столовый ножик и принялась открывать окна. Одно, второе… есть! Не прошло и десяти минут, как ставни растворились. А всего-то дел, просунуть нож в щелочку и приподнять засов, совсем как в 'Похищении Армелинды'! Вот какая она молодец! Теперь надо бесшумно вылезти в окно… Тьерина мрачно вздохнула, подоткнула повыше юбки, подставила стульчик и полезла. Караульщики так и играли в кости, когда тьерина выбралась с противоположной от них стороны и тихо-тихо направилась в лес, едва дыша, чтобы не услышали.