Повышать физическую форму – второе. А то мышцы, как сопли, даже сейчас ясно, пресса вообще нет, ноги небось и часа спортивной ходьбы не выдержат! Герцогесса! Тьфу! Набирать ресурсы – третье. Чтобы и ключи от кладовых и фамильные брюлики, и энная сумма в заначке были. А то придется бежать, а денег нет. И будем распевать: 'денег нет, но в мире все замечательно, денег нет, но ты пожалуйста, держись!'. Ага, щас! Лучше такое 'Без денег жить нельзя на свете, нет, без них не будет супа на обед…'. Так оно правильнее. Никому не доверять – основное. Главное и единственное. А пока – спать. Спать, зараза. Нам еще замуж выходить, если открутиться не удастся. С этой мыслью Алаис и отключилась. Глава 3. Движение вперед, движение назад Род Ольрат – Ты же ее предаешь!!! Ты что – не понимаешь!? Роман тряс Массимо, так что голова мужчины моталась, как у тряпичной куклы. Бесполезно. Массимо смотрел пустыми глазами абсолютно пьяного человека. Да, не просыхал он уж пятый день как. Как похоронил Мариль, так и принялся заливать горе выморозками*, да в таком количестве, что улицу бы затопить хватило. * выморозки – дешевое крепкое вино, приготавливаемое путем вымораживания виноградного вина, прим. авт. Душа горела и болела. Мариль… Ее-то за что!? Ведь соплюшка же, даже жизни повидать не успела! Ничего не успела… И так мучительно! Подонки! Один он остался… Боль мешалась с пьяной жалостью к себе, затягивая Массимо в какой-то омут, в котором не было места реальности. Сестра, мать, отец, Мариль, все кружились перед ним в винном дурмане, Романа он просто не видел. – ты понимаешь, что ее смерть не должна оставаться безнаказанной!? Бесполезно. С тем же успехом роман мог взывать к изобрадению Ардена, авось отзовется. Но деревянный лик, крашенный в бело-синие тона, молчал. Молчал и Массимо. То есть – мычал что-то нечленораздельное. То ли пел, то ли жаловался, то ли ночной горшок требовал. – Тьфу! Роман сплюнул на грубый дощатый пол, утопив плевком двух блох и таракана – и вышел из таверны, оставив Массимо, гд тот и сидел. Что толку с дураком вязаться!? Раз так – он сам отомстит за любимую! Пусть в Храме говорят про слуг Ириона, Роман точно знает, что Змей из Водоворота не вылез! Нож, которым перерезали горло Мариль, держала человеческая рука. И Роман не верил, что можно похитить человека просто так. Тоолько не в их городе! Обязательно кто-то должен увидеть, услышать, шепнуть знакомому, осталось совсем чуть-чуть. Узнать – кто, как, когда, кому… Роман потратил уже кучу времени и сил, щедро платил уличным мальчишкам и нищим и сегодня, кажется, его ждет успех. Ему назовут имя. Имя, человека, в чью карету садилась Мариль. И с этого человека он спросит за все! Семейство Даверт Эттан Даверт шел по залу, раскланиваясь со знакомыми. Врагами и недругами. Друзей у него здесь не было. Для быдла – Предстоящие все едины, их воля – воля каждого, воля Ардена, воля верующих. Но это – для быдла. Люди посвященные знают иное… Вот стоит Леорант. Стоит, жабеныш, пепелит его злым взором. Ненавидит до безумия, голыми руками разорвал бы Эттана, да не выйдет. Кто ж тебе, дурашке, виноват, что ты мальчиков любишь? Да не просто мальчиков, а маленьких, до десяти лет? И умудрился своей жирной любовью уходить до смерти уже троих в заведении госпожи Лошар? Соблюдал бы обет безбрачия, как подобает Предстоящему – и проблем бы не знал! Вот кланяется Инторс. Этот тоже не любит, но надеется на милости. Ему хватило золота. Монетки сей достойный предстоящий любит больше, чем что бы то ни было. Оно и понятно, на что-то другое уже и сил не хватает, и возможностей, возраст-то почтенный. Почитай за шестьдесят жучку накапало. А вот и Эльнор. А как ненавидящим взглядом-то жжет! Его б воля – сейчас бы кричал на весь зал, да не выйдет! Никак не выйдет, и не надейся. Доченька твоя, грех юности от любимой девки, сейчас в надежных руках. И если не проголосуешь как надо – ее насмерть затрахают. Эттан мило улыбнулся Эльнору, наслаждаясь бессильной ненавистью. А кто тебе лекарь, коли ты свое защитить не умеешь? Эттан отлично помнил, сколько золота, интриг, сколько сил пришлось ему потратить, чтобы защитить свою семью. Вальера, конечно, не была беззащитна, Тессани – род старый, говорят, еще с самими Лаисами в родстве, а те – отравители из первых. И Вальера этому ремеслу тоже обучена. Эттан помнил, как был удивлен в свое время, обнаружив у Вальеры в прическе отравленнную шпильку, а на руке – кольцо с ядом. Разными ядами, кстати говоря. Лусию жена тоже учит, передает опыт, мальчишек пыталась, но те… Луис – это его гордость и радость, истинный первенец. Жестокий, умный, сильный, верный, по-своему преданый ему, Эттану. Идеальный пес. Он всегда будет приносить добычу. Самый хитрый и пронырливый – Эрико. Хоть и младший, но такой проныра, что без денег никогда не останется. Еще мальчишкой был, а уже пытался чем-то торговать со своими друзьями. И с купцами общий язык найдет. Даже с маританцами умудряется торговать, хотя вот уж эти твари – так твари. Вот с кем не договоришься. Гвардия древних королей, чтоб их! Гордости немеряно, но и силы тоже. Ничего, вот он станет Преотцом – и найдет на них управу. Не обязательно атаковать в лоб, есть ведь еще и кинжалы, и яды, и интриги… сами еще запросятся под его милостивую руку. Ну и третий сын. Родригу. Тот попроще. Не такой хищный, как Луис, не такой хитрый, как Эрико, но быть предстоящим под умелой рукой отца, на это его хватит. Сейчас он ждет за дверями, вместе с остальными служителями. Заодно и прислушивается. Вот уж кто не умеет язык держать за зубами, так это вся прислуга. А уж как ее назвать… Лакей ли, служитель… Единообразно. Ничего, пусти сплетничают. Пересссказать их разговор, на это и Родригу хватит, а уж Эттан потом из общей навозной массы выловит крупинки золота, это он умеет. Да, если сегодня все пойдет как надо, следующее утро он встретит в голубой мантии, расшитой жемчугом – одеждах преотца.* А если нет… Тогда его и в живых не будет. * Священники в мире Рамтерейи носят бело-голубые одежды, как знак того, что людей создали из воды и морской пены. Служители, самый низкий ранг, носят белые одежды, возносящие носят белые одежды с голубой отделкой, Предстоящие носят полностью голубое одеяние с белой оторочкой по вороту, рукавам и подолу, и только Преотец имеет право носить голубое, расшитое морским жемчугом, прим. авт. Но в свою судьбу Эттан верил твердо. Он рожден для власти, рожден, чтобы стать Преотцом, и король будут ему кланяться. Он этого добьется, сделав Тавальен – Великим. Не на словах, а то сейчас власть Престола хоть и велика, но конечна. А он сделает так, чтобы она была распространена на всех трех континентах. О, как хорошо Эттан помнил свою юность. Голодный сын нищего тьера, у которого и было-то добра – шпага и пяток золотых в кошельке, приехал в Тавальен на поиски славы и богатства. Попробовал записаться в гвардию, но быстро понял, что это – не его. Славы там не снискать, если будет война, гвардейцев, может быть, на передовую и не пошлют, но убьют достаточно быстро, а деньги… С вечно задержанным жалованьем? А чего б его и не задерживать, если в гвардию в основном и шли вот такие тьеры, как он. Вторые и третьи сыновья, которым ничего не светило дома, кроме кошелька с монетами… Требовать деньги им не позволяла гордость, вот и шлялись от пьянки к гулянке, от трактира к таверне… Эттана это не устроило и он начал присматривать кормушку пообильнее. И – наткнулся! Храм же! И служители Ардена! Нельзясказать, что они жировали все, без исключения, но юного Эттана сильно впечатлил возносящий Лоуренс. Эттан тогда ухаживал за тьериной Виальт и не был удивлен, что та предпочла возносящего. Как-никак тот мог красиво ухаживать, дарить цветы, драгоценности, и самое обидное – его нельзя было вызвать на поединок. За это могли и в подвалы Храма упечь. Святотатец же! Покушение на церковь Ардена! Еретик! Эттан подумал – и на него снизошла благодать. Он побеседовал с возносящим Лоуренсом (мир праху его, святой человек был, жаль, помер от дурной болезни), и получил пару полезных советов. - Понимаешь, есть ли там Арден, или нет – кто ж его знает? – рассуждал возносящий, аккуратно отпивая глоток травяного взвара и промакивая губы батистовым платочком. – А вот верующие, те точно есть. Их много, они с деньгами и так и напрашиваются, чтобы их стригли. Сам посуди, мы же зовем их паствой, а что добрый пастырь делает с овцами? Пра-авильно. Разводит, стрижет, режет на мясо, ну и пасет, чтобы куда не надо не забредали. Или – ха-ха – дурные мысли в тупые головы к ним не забредали. Вера? А кто тебе мешает верить в Ардена и дальше? Только написано в книге Его – не согрешив, не покаешься. Вот и греши, ибо больше радости ему будет об одном раскаявшемся грешнике, нежели о десяти праведниках. А покаяться всегда успеешь, уж возносящий – возносящему грехи всегда отпустит.* Эттан слушал и принимал к сведению. Умный же человек говорит, и правильные вещи говорит. И что пастырь должен быть умным, и что негоже допускать на такие места всякое быдло, и что избыток веры тут только вреден… * автор просит прощения у тех, кого могла оскорбить подобная трактовка и напоминает, что тьер Даверт – человек глубоко непорядочный, ему можно. Прим. авт. Управляют ведь не верой в разумность овец, а кнутом и собаками. И это – правильно. Эттан внял. И стал служителем. Быстро сделал карьеру и стал возносящим. Повстречался с Вальерой, но отношения с ней узаконивать не стал. Ему хотелось быть Предстоящим, а семейным на эту ступеньку путь был заказан. Спать – можно, детей плодить можно, а вот в Храм – ни-ни. По счастью, Вальера поняла и поверила. И даже родила ему четверых отличных детей. Каждому найдется применение, особенно крошке Лу. Да, дочка получилась очаровательной, как маленький вьелерин! На такое сокровище он еще поймает крупную рыбку. Очень крупную…