Может, и есть нечто правдивое в этой истории? Кто знает? Люди ждут. Чуть позднее начинают появляться дамы. Очаровательные, разряженные, в блестящих платьях, с массой украшений, дозволенных церемониалом, они занимают свои места. С ними суетятся слуги – ведь дамы не будут стоять, как простонародье? Им нужны табуреты (между просим, согласно титулам и происхождению, девяти видов), нужны скамеечки под ноги , нужны молитвенники и веера, нужно еще много всякого разного… Дамы понимают, что они – часть зрелища для простонародья, но замечать его решительно не желают. И «не слышат», как обсуждают их внешность, наряды и украшения, как рассуждают, часто со знанием дела, кто из этих дам за кого выйдет и кто что получит в приданое… Простонародье знает все. Это заблуждение – думать, что если человек беднее, то он глупее, или меньше знает. Часто и больше… Наконец свое место занимает последняя дама. Супруги и дочери, матери и бабушки, те, кто только-только вышел в свет, и те, кто помнят еще отца его величества Гардвейга – все они сегодня здесь. Все, кто есть в столице. Отдельное место отводится для послов с их свитами. И те медленно занимают свои места. Они так же разодеты и обильно увешаны драгоценностями, они великолепно выглядят и разбрасывают по сторонам сотни и тысячи цветных искр. Столько на них сегодня драгоценностей, что даже глазам иногда больно. Исключение – посол Ативерны. Маркиз Лосан – один из немногих мужчин, которым дозволено сидеть сегодня. Но народ снисходителен к нему, всем известно, что во время унта маркиза схватили, пытали, что он просто не может стоять. Равно как и еще несколько десятков благородных господ. Они не могут занять место в королевском кортеже, но они сразу занимают свои места в соборе. Это не менее почетно, чем шествие по улицам города. Народ перешептывается, глядя на них. В собор вступает альдон Петерс. Обычно служителям Альдоная предписана умеренность, но не сегодня… Ряса альдона сегодня из дорогого бархата, все регалии его сана из золота и усыпаны бриллиантами. Следующие за ним служители храма тоже искрятся золотым шитьем. Золотом искрятся курильницы, золотом блестят посохи… Отдельно вносят корону Его Величества. Древнюю корону королей Уэльстера… кто же несет ее? Альдонай милосердный! Такого еще не было в истории королевства, но… Корону несет старшая сестра его величества, принцесса Мария. Ее историю тоже знают в народе. Как она сбежала от узурпатора, как пробралась в крепость Шедар, чтобы рассказать обо всем, как защищала стены вместе с наемниками… Насчет последнего слуха Альтрес Лорт еще задумался, но потом махнул рукой. Кашу маслом не испортишь. Пусть лучше гордятся своей принцессой… да и уедет она скоро. А корону все равно должен выносить кто-то из родственников короля. Так чем брать невесть в каком поколении семиюродного кузена, лучше сделать выбор в пользу ее высочества. Сколько усилий потребовалось Марии, чтобы встать, чтобы принять участие в церемонии… Лилиан ругалась самыми черными словами и настояла на присутствии докторусов. А еще предупредила и саму принцессу, а графа Лорта, что ни за что не отвечает… Но – коронация. Разве можно пропустить такое? Никогда. Наконец все служители заняли свои места, и люди затаили дыхание. Им остается только слушать… Слушать – и ждать. И с улицы, оправдывая их ожидания, доносится мерный рокот барабанов и пение труб. Это идет королевский кортеж. Еще затемно его величество должен выйти из своего дворца, в сопровождении верных слуг пройти по улицам Кардина и войти в собор. Кстати – это и испытание тоже. Если король не угоден Альдонаю, он не дойдет до храма. Альтрес Лорт, правда полагал, что Альдонай тут не при чем, и усилил охрану на протяжении всего пути. Но мало ли? К примеру, пошлет Альдонай наводнение, или землетрясение… хотя – ладно. Это граф еще бы принял, как волю божью. Но уж точно не покушение. Хватит с него! Наконец, в собор вступает принц Эдвин. И все встают, как один человек. Знать, конечно. Простонародье и так стоит. Сидеть остаются только те, кто встать не может, но к ним сегодня снисходительны. Люди внимательно вглядываются в лица. Вот его величество … пока еще высочество, но долго ли ждать? Вот за его спиной граф Лорт. Вот королева-мать с младенцем на руках. А рядом с ней – кто? У кого второй принц? Женщина? Люди приглядываются, потом узнают золотые косы и родовые цвета графов Иртон, и успокаиваются. На чужой роток не накинешь платок. Это верно не только в отношении грязных сплетен. Слово там, слово здесь… и люди узнают, кто спас им третьего принца, кто помог бежать королеве, кто… Лилиан с полным правом несет на руках среднего принца. Это Эдвин, бедный малыш, вынужден идти своими ногами, а Корин и Гардвейг уютно устроились в ласковых женских руках. Обычно иностранцам не разрешают участвовать в подобных церемониях, их место среди зрителей, но… но сейчас никто и слова сказать не рискнул. Лорт, Шантен, Ольсен, ее величество, ее высочество… Список тех, кто был – ЗА, пугающе прирастал знатными фамилиями. И какое там возражать? Голову бы уберечь… Входят в зал придворные из кортежа, занимая свои места. Выстраиваются вдоль стен одетые в сталь и золото гвардейцы. Да, тот самый полк, графа Шантена. Играет музыка, впрочем, не слишком изысканная. Барабаны, литавры и трубы. И – все. Другим инструментам здесь сегодня не место. Так положено. Так надо. Эдвин занял свое место на коленях перед троном, и церемония началась. Молитва. Ритуал. Помазание чела. Возложение короны… только Лилиан заметила, как бледна принцесса Мария, но девочка держалась. Позволила себе расслабиться она только тогда, когда корона (детская, есть и такая, мало ли что, мало ли как…) заняла свое место на голове брата. Альдон задавал ритуальные вопросы, Эдвин отвечал, четко и звонко. Не зря с ним занималась Милия последние три дня. Люди смотрели с умилением. Меч. Скипетр. Мантия… И наконец – трон. Скамеечка под ноги, а то его величество и так теряется на золоченых просторах, и вершина.