Линда уже успела влить в маму такое количество настойки пиона, что мне страшно стало. Она же на крепчайших винных выморозках и выгонках! И успокаивающий эффект там в основном не от пиона. Наше явление с малышом произвело фурор. Дамы вскочили почти одновременно – и так же одновременно приземлились попами на скамейки. Сначала мать мальчика, а потом, вслед за ней, и Линда. А поди-ка удержи эту даму… Даму. Темного крабом! Что ж мне так не везет-то?! Роскошное платье, хоть и изгвазданное кровью, драгоценности, да такие, что на один перстень с рубином год можно нашу лечебницу содержать, и… герб? Кому принадлежат две черные свившиеся змеи на алом фоне? Вета, ты же знаешь геральдику, тебя этому учили, как и всех дворян… О нет! Змеи – герб семейства Моринар. Остальные на них не покушаются уже который век, а Моринары обожают этих тварей и ляпают на гербы во всех позах и разновидностях. – Госпожа… – вежливо обратилась я, – ваш сын… – Лим! Женщина протянула руки, и мальчишка крепко обнял ее. – Мам, ты чего? Я живой! И все хорошо… Дама всхлипнула, и крепко, но крайне осторожно, видимо, сказалась многолетняя практика, обняла сына. Я бы с радостью сказала ей, что опасаться больше нечего, но… Молчание – золото. А в моем случае молчание – жизнь. – Кровь мы остановили. Просто будьте впредь осторожнее, госпожа, – мягко произнесла я. – Простите, что пришлось быть грубоватой, но у меня не было выбора. Женщина взмахнула рукой. – Все в порядке. Госпожа… – Ветана. Я здесь работаю лекаркой. – Герцогиня Линетт Моринар. Мой сын Алемико. – Можно – Лим, – тут же встрял мальчик. Я улыбнулась и потрепала его по волосам. – Тебе бы искупаться… Вот на этой ноте в помещение и ввалилась куча народа во главе с уже знакомым мне господином Алонсо Моринаром, канцлером. – Линетт! Лим! – До-ро-гой! Герцогиня протянула руки к мужу, предусмотрительно не пытаясь встать. Я уже заметила почти пустую бутылку из-под настойки пиона. Линда проворно убрала ее за спину и виновато улыбнулась мне, мол, бывает? Дело житейское? Бывает, конечно. Только в бутылочке была треть кварты[16]. Столько спиртного осушить, да сразу, да без закуски… Мальчик спрыгнул с рук у матери. – Пап, все со мной в порядке. Правда! Канцлер посмотрел на меня. На Линду… – Госпожа Ветана, я ведь не ошибаюсь? Я поклонилась. – Ваша светлость, вы, как всегда, точны. – Да, я помню вас. Рад, что вы в добром здравии. Итак? Я не стала ходить вокруг да около, отлично понимая, что интересует мужчину. – Ваша супруга с сыном пришли сюда не так давно. У него текла кровь. Такое бывает? Нам удалось ее остановить. А ваша жена… Простите нас, мы чуть-чуть переусердствовали с успокоительным. Линетт кивнула и икнула. Герцог покачал головой. – М-да… Госпожа Ветана, я очень благодарен вам за помощь. Возьмите. И мне протянули тяжелый кошель. Я покачала головой. – Ваша светлость, я всего лишь выполняла свою работу. Да и вам я жизнью обязана, считайте, долг отдаю. Герцог улыбнулся. – Я тоже выполнял свою работу, госпожа Ветана. Не возьмете деньги? Я снова покачала головой. – Возможно, в лечебницу что-то нужно? – Новые кровати! – тут же сказала я. – И часть окон застеклить не мешало бы. – Мастеров пришлю завтра. Иди сюда, Лим. Герцог подхватил сына на руки со всей осторожностью, кивнул одному из сопровождающих, чтобы тот помог жене. Герцогиня одарила меня благодарной улыбкой. – Спасибо вам, госпожа Ветана. Распрощались мы почти друзьями. Уже потом от Линды я узнала, как было дело. Я-то сплетни не собирала и семейством Моринаров не интересовалась вообще, а зря. Мне бы хоть задуматься, как так – два герцога, и оба Моринары. И в голову не приходило! Это – не мой мир, я живу в Желтом городе и работаю в лечебнице неподалеку от порта. Какое отношение ко мне имеют все эти интриги? Да никакого! А дело было так. Сейчас действительно есть две ветви герцогов Моринаров. Официально, старший – Алонсо Моринар – герцог старого рода. Он получил свое место по наследству и передаст сыну. Но Рамон Моринар стал герцогом за свои подвиги на поле боя, за преданность отечеству. За заслуги, одним словом. И решил не брать другого имени. У него есть свои поместья, пожалованные королем, но другую фамилию он брать не захотел. Моринар – и все тут. Говорят, канцлер не был против. Это же не к позору фамилии, наоборот, не каждому удается так себя поставить и прославить. Кто-то и рад бы, а проживет жизнь, будто лопух под забором, и ничего выдающегося не совершит. Хотя лопух в хозяйстве травка полезная, целительная… Это я отвлеклась. Линетт Моринар – его вторая жена. В первом браке у канцлера детей не было, поэтому Рамона, который приходился ему племянником, он любил, как родного сына. Потом его супруга умерла, он женился вторично, на дворяночке из бедных, но, говорят, по взаимной любви, и Линетт Моринар родила супругу сына. Алемико Моринара. Счастливы были все. Но – недолго. У мальчика оказалась редкая болезнь, жидкая кровь[17], поэтому надо было соблюдать крайнюю осторожность: не бегать сверх меры, избегать любых травм и обязательно пользоваться услугами мага воды. Таковой и жил в поместье Моринаров уже шесть лет, с рождения малыша. Так что Алемико ходил к нему на процедуры, как привык, и жил жизнью почти обычного мальчика. А потом маг умер. Он был уже старым, смерть оказалась вполне естественной, маги тоже смертны. К сожалению, наложить очередное заклинание на малыша он не успел. Линетт в панике схватила сына, села на корабль и помчалась в столицу, к мужу. Здесь-то маг воды есть, а найди его в провинции! Почему они не жили с мужем в столице? Слишком большое искушение – больной ребенок. Да и не стоило никому знать о таких тайнах рода Моринаров. В поместье это могли скрыть, в столице – уже нет, не получилось бы. Я вспомнила придворного мага и согласилась. Такое – не скроешь. Почему не подождали в поместье? Так пока гонец туда, пока в столице, пока оттуда с магом… Срок заклинания бы уже кончился. А так Линетт надеялась дотянуть до мужа, обновить заклинание на крови малыша, а там уж решать, что делать дальше. Расчет оказался бы верным, если бы на пристани мальчишка не навернулся с трапа, а заклинание не кончилось не ко времени. Линетт схватила сына, заметалась – и добрые люди ей мигом указали на лечебницу. Ближе всего ведь. Она не прогадала, только вот мне-то что теперь делать? Хм-м… А почему я должна что-то делать? Я – не маг, об этом свидетельствует моя аура. Но вот если начну бегать, суетиться и прочее нехорошее – наверняка выдам себя. Нет уж! Иногда лучшая защита – это бездействие. Остаюсь на месте. Если ко мне никто не явится – отлично. Явятся – пусть смотрят. Я заодно и про барона Артау намекну кому надо. С этими мыслями я отправилась приводить в порядок запасы трав и смотреть, какие кровати не мешало бы заменить. Давно пора! Но деньги, которые на это выделяются, обладают странной растворимостью. И совершенно не доходят до места. А зачем всей этой нищете хорошие кровати и тюфяки? Чай, не графья! Гр-р-р! * * * Алонсо сидел в карете, смотрел на жену с ребенком и ощущал нечто теплое внутри. Словно в районе сердца свернулся калачиком толстый пушистый кот, и мурлычет, и так уютно становится… Его семья. Первый раз канцлер женился рано, еще двадцати лет не исполнилось, женился по большой любви и был счастлив. Пять лет, десять… Потом супругам захотелось детей, жена принялась лечиться, отправилась к магу воды и обнаружилось, что детей им не видать. Никогда. Бывает такое. Органы, которые отвечают за деторождение, просто не развиваются нормально. Это никак не сказывается на здоровье, на способности женщины любить и быть любимой, но ребенка ей не родить. И даже маги могут лишь разводить руками. Некромантия тут бессильна, смерть не может подарить жизнь. Огонь? Тоже. Вода? Маг воды, старый, еще прадеда знавший и все это время живший в поместье Моринаров, тоже грустно качал головой. Увы… Могли бы помочь маги жизни, да где ж их взять? Говорят, раньше их больше было, а сейчас вот… Увы. Потребительское отношение к магам жизни быстро привело к вымиранию этой особо редкой и ценной породы. Если раньше они встречались в открытую, хотя и старались сильно не афишировать свои таланты, то в последнее время… А кому ж хочется провести всю жизнь в качестве дрессированного зверя? Или храмовника? Или… Вариантов у мага жизни было много, только приятных среди них не наблюдалось. Канцлер – впрочем, в то время он был просто Алонсо Моринар, наследник герцогства, хороший друг принца Эрика – не сдавался и продолжал искать, а вот его супруга сломалась. Отчаялась, принялась выпивать… Решила, что если ей не стать матерью, то и жить незачем. Алонсо не ждал такой неожиданно острой реакции, но Аделаида в один ужасный для него вечер напилась и высказала ему это в лицо. Он, конечно, скрутил жену, приказал магу ее протрезвить и собирался поговорить, когда она как следует придет в себя… Не успел. Адель приняла яд. Можно было попросить принца вызвать ее дух и поругаться, но на это Алонсо не пошел. Смирился с тем, что его наследником станет Рамон, как племянничек ни отбивался, и занялся работой. Шли годы, Эрик стал королем, Алонсо – канцлером, кровная вражда задела и Рамона, и его самого, лишив брата и невестки, а потом он встретил Линетт. Линетт была из рода давних сподвижников короны, Арнесов, росла в соседнем поместье, просто раньше Алонсо ее не замечал. А потом она приехала с визитом. И… Первая любовь обжигает. Но даже обгоревшее дерево может пойти в рост, дать новые побеги, зазеленеть по весне. Последняя – выжигает начисто. До золы и пепла. Вот это с Алонсо и произошло. Полыхнуло, и остался он на пепелище, где и ростка зеленого найти было бы нельзя, если бы не сама Линетт. Он никогда бы не решился не то что подойти… Просто посмотреть! Вздохнуть не так! Пусть маг, но слабенький, почти никакой. Воздух ему шепчет, для должности канцлера этого хватает, а чтобы что-то серьезное сделать – уже нет. Пусть порода у них крепкая, отец до девяноста пяти дожил, а мог бы и больше, да ведь он вдвое старше Линетт! Вдвое! Ему сорок, ей двадцать. Ей сорок будет, а ему за шестьдесят. Старик… Так и молчал бы он о своей любви, если бы Линетт не взяла дело в свои руки. И в один вечер… Алонсо помнил его как наяву. Помнил охоту, в которой участвовал, как и положено второму лицу королевства, помнил Линетт в чем-то воздушно-зеленом, помнил пение рогов – и свою бешеную скачку по лесу.