Сейчас Клодетта развлекалась как могла. Заводила и меняла платья, кареты, лошадей, любовников – старалась получить как можно больше удовольствия от жизни и плевать хотела на любые сплетни. – А сейчас у нее новая игрушка. Какой-то барон из этого… Миеллена! – У нас разве не война с ними? – Идут переговоры. Воевать с нами – дураков нет. Я кивнула. Со времени Александра Проклятого никто не воевал с Алетаром. Так король-некромант тогда напугал соседей, что при одном его имени у всех родимчик приключался. Может, оно и правильно. – Говорят, король пообещал, что все военные действия будет вести герцог Моринар. Палач – и миелленцы тут же заколебались. Я мысленно посочувствовала герцогу. Да уж, врагу не пожелаешь. Сделали из человека главное пугало страны. – Интересно, этот барон не боится, что герцог с него начнет? – Кто ж его знает? Там такая история… – Какая? Мне стало ужасно любопытно, и Даилина это поняла. – Говорят, от него жена сбежала. Или невеста, но прямо из храма. С другим мужчиной, в день свадьбы! – Кошмар какой! – Да, у некоторых женщин просто нет совести! Такой позор на всю семью! – Просто ужасно! – согласилась я. И подумала, что Даилина была бы в шоке, увидь она исполосованную плеткой и покрытую ожогами Миру. Или нет? Это ведь девка из простого народа, а с равными барон так обращаться не будет. Голос матери, словно наяву, прозвучал в моих ушах. Захотелось даже зажмуриться и помотать головой, но – нельзя. – Вот! Договора подписали, барон, бедненький, пришел в храм, а там… такой ужас! И все начали над ним смеяться. Пришлось ему уехать из Миеллена! Жаль, что сюда. Лучше бы куда подальше. – А здесь над ним не смеются? Такой позор… – Позор – на его невесте! Нельзя же осуждать человека за выходки глупой девчонки! – отрезала Даилина. – К тому же он помолвлен! Семья его невесты, эти, как их… а, неважно, согласились выдать за барона свою вторую дочь, и свадьба назначена через год. Как раз и слухи забудутся, и невеста подрастет. Я скрипнула зубами. Лаура, моя младшая сестренка. Младше меня на четыре года, она добилась от матери разрешения выезжать на балы с шестнадцати. Обожала флиртовать, танцевать. Это меня туда было палкой не загнать, а Лауре на балу было, как рыбке в озере. Уютно, спокойно… И ее выдать замуж за этого садиста? Родители вообще озверели в своей жажде удовольствий?! Но о чем я? Родители делают так, как лучше им. А дети… а что – мало? Они их уже родили, уже вырастили и имеют полное право получить хоть какую-то прибыль с дармоедов! Гр-р-р-р-р! – Ветана? Кажется, что-то отразилось у меня на лице, потому что в голосе Даилины звучало удивление. Я улыбнулась. – Прости пожалуйста. Я подумала – война войной, а женитьба не отменяется? Даилина хихикнула. – Жизнь продолжается. И за мои выходки придется расплачиваться другому человеку? Не хочу! А что я могу сделать? Нанять убийц для барона? Объявиться в храме и потребовать справедливости, устроив скандал на весь Миеллен? Выплатить родительские долги? О, а вот это мысль! Только непонятно, где столько денег взять. – И в твоем случае – она будет продолжаться мальчиком. Как мне кажется. – Правда?! Маркизы, бароны и прочая начисто вылетели из головы Даилины. Женщина с радостным визгом бросилась ко мне на шею. – Мальчик?! – Задушишь! – Мальчик!!! Кстати – я не лгала. Было у меня такое ощущение. * * * Дома я заходила из угла в угол. Р-родители! С-сволочи! А чего я ждала? Что папа с мамой благородно заплатят барону скромный долг, которого хватит еще один замок прикупить, откажутся от удовольствия ради детей и просидят невесть сколько в деревне? Особенно если можно просто перенести договоренность с одной девушки на другую? Не я – так сестра, не старшая, так младшая, вам же лучше, из нее что хочешь вылепить можно… Конечно, барон согласился. Лаура симпатичнее меня, она выше, стройнее, и волосы у нее не черные, а каштановые, а кожа – очень белая. Сестричка у меня красивая. А вот какая она станет после свадьбы с этим… этой тварью?! Я еще раз вспомнила Миру и содрогнулась. Родители сильно должны барону. Но самое ужасное, что даже если я заплачу долг… Я-то этого сделать не могу! Должна буду отдать деньги отцу, а тот уже – барону. И? Кто-то верит, что деньги попадут по назначению? Если можно получить и двух девушек, и деньги, и массу удовольствия? Я вот не верила ни на минуту. Можно упасть в ноги герцогу, но барон приходится ему какой-то дальней родней. Так что неизвестно, в чью пользу будет решение. Украсть Лауру? И как это должно выглядеть? Это я достаточно страшненькая, чтобы жить в Желтом городе. А появись здесь такая красавица – смогу ли я ее защитить? Обеспечить? Выдать замуж за достойного человека? И вновь ответ – нет. Брат? Тут я на помощь не рассчитываю, он вырос копией отца. Только симпатичнее. И где выход? Пойти к другому магу и напустить на барона порчу? Я могу, только это карается виселицей. Если порчу обнаружат, снимут, найдут мага… Найдут. В Алетаре с этим строго. Уехать куда-нибудь и всю жизнь радоваться своей подлости и трусости? И так плохо, и этак нехорошо. И кто сказал, что барон не приедет и туда? Вот куда я уеду? Явился же он в Алетар? Просто так – или по моим следам? Мысль словно плетью хлестнула. Мог ли он меня выследить? Сложно сказать. Я не самая приметная девушка, это на сестру и мать оборачивались даже огородные пугала. А я – так. Воробей. «За тобой три зла. Зло в прошлом, зло в настоящем, зло в будущем. Два зла могут сожрать друг друга, третье – тебя. Пожалеешь многое – потеряешь все. Зло уже идет. Берегись добра, оно бывает злее» Слова старой рофтерки звучали в ушах. Зло в прошлом – барон Артау? Это он уже идет? Я вдруг фыркнула – и принялась смеяться до слез. Видимо, истерика началась. За мной три зла? Замечательно, на всех хватит! Два могут сожрать друг друга? Авось барон окажется в числе съеденных! Третье – меня? Тогда надо повышать уровень костлявости и ядовитости. Чтобы встать у любого зла поперек глотки. Не подавится, так отравится! Что еще остается? Только смеяться. Потому что плакать… Неужели я плачу? Да. Это я сижу за столом, опустив голову на расшитую ирисами скатерть, и рыдаю так, что самой страшно. Это именно я. Какая же я дура. Дрянь и дура. * * * Дура или не дура, а на работу идти надо. Лечебница встретила меня привычным запахом карболки[12]. Сейчас здесь стало почище. Нельзя сказать, что стали чаще убирать или число уборщиц увеличилось. Но я в качестве благодарности от больных принимала только уборку. Помыть полы, окна, что-то постирать… Постепенно, шаг за шагом, в лечебнице становилось чище. Обход прошел как обычно. Ничего нового, ничего удивительного. Беременности, роды, болезни, раны, переломы и ушибы – что принесли за ночь. Ночь у нас пора богатая, уж сколько дурачья несут из портовых районов… Вот и еще один пострадавший. Лет семнадцати, огненно-рыжий, с большими голубыми глазами и тонкими длинными пальцами. Я пригляделась внимательно. А ведь… Пальцы тонкие, длинные, с аккуратно обработанными ногтями, без заусенцев, руки чистые, без мозолей… Будь мы на приеме у короля – я бы сказала: «аристократ». А здесь – нет. Карманник. Синяк на пол-лица расплылся, видимо, кто-то заметил, как его «ощипывают», да и угостил рыжика чем потяжелее. Это понимали и остальные лекари. Карнеш быстро осмотрел бедолагу и принял решение. – Два дня еще полежишь, потом гуляй. Проблем быть не должно. Но сегодня-завтра лежи спокойно, а то потом начнет голова болеть или в глазах двоиться. Судя по лицу парня – хоть пять дней пластом пролежит, лишь бы без последствий. В его профессии такое недопустимо. Но к воришке мы относились спокойно. Ни следить за ним, чтобы что-то не стащил, ни приглядывать никто не собирался. Лечебница же. Сегодня ты в ней пошакалишь, а завтра сюда же и попадешь. И отнесутся к тебе безо всякой любви и симпатии, были несколько раз прецеденты. Так что я могла спокойно оставлять одежду и обувь, даже деньги в комнате отдыха. Никто не возьмет. С тем я парнишку из головы и выбросила.