— Поздравляю, ты стал папой. Восемь раз. — Красота! — обрадовался Эрик, который как раз слышал этот разговор. — Ваше сиятельство, а что со щенками делать будете? Миранда задумалась. А правда — что? Это не комнатная собачка, ей и хозяин нужен, и дело, и вообще... десять таких лосей, которые будут носиться по особняку? — Не знаю... — Бирманские псы много кому нужны, — намекнул Эрик. — Очень умные собаки. Мири кивнула. — Я подумаю. А правда, что делать со щенятами? Надо посоветоваться с ма... с папой надо посоветоваться. Пока мамы нет, он тоже что-то придумает. Интересно, а как там мама? Родила уже? Мальчика или девочку? Почему-то Миранде казалось, что с мамой все в порядке. А может, она просто мысли о плохом не допускала. Вот, мама вернется... Мамы ведь обязательно возвращаются, правда? Правда... Авестер, Берма — Родила? — Мальчик. Назвали Ганцем. В то время, как Лиля грезила в комнате наверху, в общем зале, внизу, несколько мужчин и женщин подняли рюмки. — За здоровье малыша! — провозгласил Мартин Ларус. И первым осушил рюмку. — Уррраааа! — поддержали стражники, которые в это время как раз столовались в трактире. Лари захлопала в ладоши. — Как здорово!!! Коул Патни (не любил он свое имя до ужаса, и старался представляться по фамилии) улыбнулся девушке и тоже поднял рюмку. — За Алию! И маленького Ганца! Здоровья им! Девушка унеслась на кухню, не замечая, как мужчина проводил ее почти хозяйским взглядом. Вот уж не думал, не гадал Коул Патни, когда на его пороге появились две девчонки, что так получится. А судьба раскинула карты — и не отвертишься. Был он в свое время и моряком, был и наемником, попал в плен, бежал... много чего было. И опыт у него был... специфический. Потому и людей он различал неплохо. Одну-то девчонку сразу видно было — крестьянка! Недавно из деревни, сопли подолом вытирает! Вторая... А вот эта была интереснее. Благородная? Безусловно! По ни хамства, ни чванства в ней не было. Живая речь, улыбка... не бывает таких благородных! Бред это! Коул заинтересовался. И решил понаблюдать за загадкой, сколько получится. Девушки тоже времени зря не теряли. Алия быстро привела себя в порядок, взялась за спутницу, и вместо двух нищенок мужчина увидел двух вполне симпатичных женщин. Потом они переехали, но... Покрутило дядюшку Патни и там, и сям, о кухне разных мест он знал много. Только вот так — нигде не готовили. Эти ее вареные пирожки, пельмени, слоеные пирожки, гамбургеры, остальные идеи... Странно! Но ведь есть-то можно! И клиенту нравится! Быстро, дешево, удобно, хранить можно... те же пельмени можно на лед вынести, можно отварить, да и заморозить, а потом в печь — и вкуса они не потеряют! Блюдо сытное, вкусное, настоечки под него хорошо идут, выгонка, а вот дорогих специй и вовсе не надо! Это ж какая прибыль! Трактир Марион Сали начал процветать. А дядюшка Патни, так получилось, пригляделся к Лари. Случайно, совершенно случайно... пришел в гости, да и оказался посреди скандала. Марион как раз была с детьми. Что-то там случилось, то ли малявка ногу пропорола, то ли лоб разбила — не отойти. Аля была ужасно занята, что-то у нее то ли подгорало, то ли убегало, она и выпихнула Лари — принять овощи. Привезли поставщики. Еще Ром договора заключал, так же удобнее! Не мотаться каждый день на рынок, а раз в десять дней привезли тебе из деревни, в погреб сгрузили, да и пользуйся. Ага... Уж что там Рому Сали привозили, Коул не знал. Но вот его вдове... Принимать мешки вышла Лари. А вы пробовали впихнуть крестьянке — гнилые овощи? Девушк^по запаху поняла, что где-то подвох, заставила мешки развязать, нашла малым не прошлогодний кочан капусты, да не один, помороженную репу, еще что-то... Понятно, крестьяне такого не стерпели, это ж надо! Поймали! За руку! БАБА!!! И так-то обидно, а это уж вообще! До слез! До крика!!! Вот крик и стоял! Да такой, что вся улица слышала. Лари держалась стойко, но было видно, что надолго ее нс хватит. Коул и вмешался. Рявкнул, гавкнул, треснул кулаком... заменили и репу, и капусту. А потом Лари ревела у него на плече, приговаривая сквозь слезы, что им никак нельзя! Вот другим можно, а им же нельзя... трактир — это единственное, что у Марион осталось, и если они людей будут тухлятиной кормить, так к ним никто не пойдет, а денег нет — и на улицу. И у них с Алией денег нет, они сюда последнее вложили... и если что тоже на улице окажутся... поэтому им никак нельзя сейчас... мало того, что они за плохое свои деньги заплатят, считай, все заново покупать, так ведь из гнилья и не приготовишь хорошо... Лари ревела. А Коулу было ее... даже не жалко, нет! Скорее, он испытывал уважение к женщинам, которые объединились — и пробуют выжить. Это ведь не на панель пойти, не себя продать... что, та же Лари не могла в деревне мужа найти? Могла! Марион не могла под Пажо лечь? Тоже могла. Но ведь не хотят они продаваться. Все своим умом, трудом, горбом... что ж не поддержать хорошее дело? Так, слово за слово... Сначала Коул пару раз пришел, когда поставки были. Поругался, конечно, куда денешься! 11огом помог заменить двоих самых наглых поставщиков. Потом насчет посуды поговорили, кое-что требовалось докупить, заменить... Аля свалила это на Лари. Самой женщине и тяжело уже было, и неудобно. У печи она крутилась, это верно, но там и покомандовать есть кем, и все же в тепле, спокойствии. А на рынке — поди! Походи! Толкнут, ударят, обругают, обворуют... хорошим — не кончится. Так и вышло, что закупки отдали в руки Лари, а Коул раз составил ей компанию, два... Девушка менялась на глазах. Исчезала забитость и робость, распрямлялись плечи, появлялась улыбка... небось, деревенские родичи ее сейчас и не узнали бы! Коул и увлекся. А вот что дальше... Жениться? Не хотелось. Но — почему нет? Да и Алия с ним поговорила достаточно жестко. Рассказала без прикрас, какую жизнь подруга вела в деревне. Чего она ждет от всех мужчин. И — главное. Если Коул намерен просто ее., поматро- сить и бросить — Алия решительно против. С ее подругой так поступать не стоит, Алия сильно обидится. А обиженная она — злая. Коул так и не понял, чем ему может угрожать глубоко беременная женщина. Но и глядя в решительные зеленые глаза, спорить совершенно не хотелось. Почему-то ему казалось, что слов на ветер женщина не бросает. А Лиля просто действовала, как привыкла. За ней стояла сила? Она так всегда и говорила! Да даже в семнадцать лет, отправившись поступать в медвуз^ заселяясь в общежитие, она себя не чувствовала беспомощной и беззащитной. За ней всегда стояли родители. И Лешка, который готов был приехать с друзьями и любого башкой в унитаз засунуть. Да и сама она чего-то стоила... Эту уверенность чуяли. И лишний раз с Алей не связывались.