Сейчас она по праву была первой помощницей Марион. И гоняла поставщиков. Продать Лари что-то тухлое или несвежее было невозможно. Деревенская девушка сама продуктами торговала, и гнилье с тухлятиной за версту чуяла, а обвес и обмер улавливала на подсознательном уровне. Марион нарадоваться не могла. А Лиля видела — на Лари положил глаз ее знакомый трактирщик. Дядюшка Патни, как она его прозвала. Не то, чтобы он ухаживал, как это у благородных принято. Цветы, конфеты, украшения — этого не было. И как у крестьян — хлопнуть по заду, да и предложить прогуляться до сеновала, этого тоже не было. А вот оказаться так ненавязчиво рядом, пригласить за прогулками, подарить теплую шаль, посидеть после закрытия в уютном трактирчике... Лари привыкала, оттаивала, и Лиля была искренне рада за подруг. Все же — они из Авестера. Они здесь родились, росли, жили и живут, им здесь комфортно. Пусть тут и остаются. Да и сложно будет объяснить, откуда у графини Иртон появились друзья из Авестера. И знают они Лилиан под другим именем. Аля. Здесь она вернула себе родное имя, чтобы ненароком не услышал о Лилиан никто из стукачей и соглядатаев. И... здесь же обнаружила, что имя стало для нее чужим. Когда-то в чужом мире она надела чужую маску. Маску ее сиятельства Лилиан Иртон. А теперь обнаружила, что маска стала лицом. И что прикажете с этим делать? Окажись Лиля сейчас в родном мире, она бы там волчицей взвыла, так-то. И как она так незаметно преобразилась? Ведь не ответишь... Самой себе не ответишь.... Была Алевтина Скороленок, стала графиня Иртон, и это не игра. Играет она сейчас, пытается натянуть на себя старую шкурку, и это, как ползунки надевать на сорокалетнего мужика. Аккурат, на одно запястье. Долго такую одежку не проносить. Да, пора уходить. Не совсем сейчас, но скоро, очень скоро, иначе ее разоблачат. Какое-то время она еще сможет играть, но рано или поздно проколется. Люди — практичные существа, видя от кого-то пользу, они не станут задумываться о странностях. НЬ когда эффект новизны спадет, когда дело наладится, когда работа станет рутиной... До этого времени Лиле надо уехать. Она покосилась на малыша в кроватке. Тот спал. Смешно нахмуренный лобик, посапывающий крохотный носик, темный вихор на лбу... — Я надеюсь, Ганц, ты мне не доставишь больших хлопот? Будешь умницей? Ребенок словно почувствовал, что о нем говорят. Открыл ротик и запищал, подтверждая, что да-да, он готов быть умницей. Но — кормите! Сейчас! НЕМЕДЛЕННО!!! А то я вам тут устрою... Лиля фыркнула. Старшего ей кормить толком не дали. Она хоть и старалась, но... обязанностей куча, графини так не делают, дорогая, у нас дел полно, нам спешить надо... Потом еще и зубы прорезались. Старшему повезло меньше. А этого она выкормит до года, не меньше. Болыие-то ник чему, что бы там не писали и не говорили. Если кормление малыша пойдет во вред материнскому здоровью, то и мелкому оно не на пользу будет. Если мать себя плохо чувствует, неужели это на молоке не отразится? Посыпались у тебя зубы? Ну так и в молоке кальция не хватит... откуда? Начались проблемы со здоровьем? Так это тоже отразится... Так что Лиля малыша прокормит, сколько получится. А дальше... Корабль. Ативерна. Дом... Лиля посмотрела на темную головку, прижатую к ее груди. Справимся, малыш? Хотя... что это за глупые вопросы и пораженческие настроения!? Обязательно справимся. А помирать нам, рановато, есть у нас еще дома дела...1 Песня фронтового шофера вспомнилась неожиданно. Но Марк Бернес дряни не писал. И Лиля почувствовала себя вдруг удивительно спокойно. Чужие миры? Чужие дороги? Чужие лица? Идите вы к Альдонаю, граждане! А она скоро будет дома. И никак иначе. И графиня Иртон уснула с чувством выполненного долга. А что там творилось в окружающем мире? А это неважно, лишь бы ей спать не мешали. И малыша не будили... И снился Лилиан Иртон — ее Иртон. Так незаметно и уверенно ставший домом. ЕЕ родной дом... М. Бернес. Песня фронтового шофера. — Прим. авт. ГЛАВА 1 Ативерна, Лавери. — Лялечка, детка! Ну, давай! Ты справишься! Собака посмотрела на Миранду весьма неодобрительно. Справишься! Молчи лучше! Сама бы рожать попробовала! Посмотрим, как ты тогда меня подбадривать будешь! Миранда гладила собаку по голове. — Вот, первый есть. Конечно, по-настоящему принимал роды Тахир дин Дашшар, не видевший особой разницы между человеком и собакой. Работа есть работа, а хороший пес стоит дороже плохого невольника. Миранда училась. Ляля рычала. — Ага, и второй... — Ты ж моя умничка! Лялечка, а как Нанук будет счастлив! Напоминать про отца явно не стоило, рычание получилось вовсе уж грозным. — Лялечка... вот, вот так... Дети — это счастье! Восемь щенков — тоже! Теперь главное, чтобы молока хватило. — А если не хватит? — задумалась Мири. — Будем смотреть. Может, придется их подкармливать, — порадовал девочку Тахир. Щенята пищали и лезли к матери. Ляля принимала это копошение с терпением мученика. Мири погладила ее еще раз и пошла на кухню, за вкусняшками. Заодно, по дороге Нанука погладила.