Вот и Валежный готов был на все, чтобы ее остановить. И если уж императрица сама предлагает… грех не попользоваться! Надо только проработать все аспекты. Этим они занимались с Изюмским. А Яна сейчас думала, что отписать в Лионесс, чтобы не расслаблялись, гады. И как бы так международного скандала не вызвать? Не дипломат она. Ни разу, ни близко, ни рядом… В ее понимании дипломатия – это когда сначала ногой по почкам, потом вежливо спросить – сделаешь? А потом еще и пинка для скорости. А тут дело тонкое, международное… Валежный? Генерал, конечно, умничка, и прелесть, и вообще, на Валежного лично Яна готова была молиться и канонизировать его при жизни. Видела же, какую ношу он на себе тянет. Да, была б она жива… то есть осталась бы в живых, она бы сделала так, чтобы военные получали намного больше чинуш. Да и уважение к этой профессии прививала бы. Особо непонятливым – палкой поперек хребтины. Но понятие о дипломатии у Валежного было примерно такое же. Равняйсь, смирно и красить от забора до обеда. А сапоги надевать на свежую голову. Армия. И это не в укор. Универсальный язык – язык насилия – понимают все. Но для него еще не пришло время. А потому… помогайте, тор Изюмский. Я вам с картошкой, вы мне с Лионессом, вот и будем квиты. И что за жизнь такая? Тот ли мир, этот ли, дворник ли ты, императрица ли… Работать – все равно надо! А как не хочется! Лето на дворе, птички поют, а выбора все равно нет. Метлу в зубы, и вперед. Разгребать проблемы. И какая в таком ракурсе разница между императрицей и дворником? Дворнику платят больше. Яна-то и по сей день без зарплаты сидела. Увы. Русина. Хормельская волость – Я, Никон Счастливый, объявляю о создании независимой Волости! Освобождение даровало нам все права и вольности! Мы теперь сами по себе! Мы – уже не Русина! Пусть они попробуют прожить без нас! А мы без них проживем прекрасно! Никон гордился собой. Сколько поколений хормельцев об этом мечтало? Сколько хотело сбросить русинское иго? Не удалось! А вот он – смог! Добился всего, чего пожелал! Осталось защитить свою свободу! Валежный ему ничего такого не даст, не даст и императрица, поэтому остается лишь заключать союз с Пламенным. И бумаги были подписаны. Хотя медяшка цена тем бумагам… Никон не сомневался – если победит Валежный, эти бумаги им в глотку забьют, так и похоронят. Победит Пламенный? Он тоже постарается сожрать союзника. Но Пламенный выгоднее, а потому… Счастливый объявил о создании Освобождающей Повстанческой Армии Хормеля. Сокращенно – ОПАХ! И начал набирать себе опаховцев. В настоящий момент у него было три бригады – порядка двенадцати тысяч человек. Бригада Когтистых, бригада Зубастых и бригада Кровавых. Они сами выбрали себе такие названия, и Никон не стал спорить. Все равно все они – «счастливчики». По его фамилии. А так… Пусть вышивают на форме когтистые лапы, оскаленные волчьи клыки или ставят на плече несколько кровавых пятен. Могут и вышить их красными нитками. Пусть… Они сформировали кавалерию и артиллерию, снабжение и контрразведку – все как в реальной армии. И утвердили основную структуру. Остальное приложится. Были бы кости – мясо нарастет. Главное тут что? Что это его люди. Точка. Попробовать силы он собирался на станции Промозглой. * * * Да… невелика та станция. Никон оглядывал ее со смешанными чувствами. Это… это как тигру пробовать зубы на мыши! Ну что тут есть такого? Считай, два здания и десяток курятников. Может, и пробовать не придется? – Ванька, – кивнул он одному из податаманов. – Пошли кого, предложи сдаться. Податаман Иван Белинский пожал плечами: – Не сдадутся. Можем и время не терять. Никон покосился на спутника. Ишь ты… умник. Белинского он не любил – и за образование, и вообще… перебежчиков нигде не любят. Горька судьба предателя. – С чего ты взял? – Сам погляди. Они к обороне готовились. И мешки с песком навалены, и окна заколочены, и стекла… они о нас знали. – Все равно пошли человека, – надавил голосом Никон. Приказы не обсуждаются. Они исполняются. Иван кивнул, подозвал одного из своих подручных и что-то начал ему говорить. Не прошло и пяти минут, как трое всадников направились к станции. Подъехать близко им не удалось. В землю рядом с копытами коней ударила пуля. Одна. Но меткая. Кони заплясали, и всадники едва удержались в седлах. – Переговоры! – возопил один, размахивая флагом лично Никона. На флаге был изображен тигр. Большой и хищный. Очень уж Никону эта зверюга понравилась во времена оны… правда, художник тигра отродясь не видел, так что получилось… сомнительно. Но главное что? Настроение! А еще окраска и полоски! Ясно же – тигр, а не кот Васька! Какое-то время ответа не было. Потом дверь станции открылась, и оттуда вышел человек. В простом мундире… майор? Нет, даже не майор. Обычный капитан. – Капитан Горелов. Слушаю. Михась приосанился. – Я посланник лично Никона Счастливого! ОПАХ предлагает вам сдаться. – Что предлагает? – Сдаться… – Ты не понял. Что такое ваш… пах? – ОПАХ! – оскорбился Михась. – Освобождающая Повстанческая Армия Хормеля! Капитан прищурился: – Сдаться? – Да. Вам сохранят жизнь! Атаман Счастливый не хочет лить невинную кровь. Дальше капитан и слушать не стал. «Счастливчики». Что ж, он знал, что эта чума их не минует. А коли так… – Передай своему атаману – пусть пойдет на …! Михась чуть с седла от возмущения не свалился. Его атаман! И вообще! Он тут не какой-то! Он полномочный посол! Со знаменем! Перла… парле… переговорщик, короче! И его – послать?! Как какого-то?! От возмущения в зобу дыханье сперло. – Ты… – Приблизитесь – буду стрелять.