— Ань, я позвоню другу, ладно? — В Луганск? — Да. Аня пожала плечами. Ей и самой было интересно, что ж там за Сеня такой. Эрешу, кажется, тоже. Димка дозванивался упорно, и усилия его увенчались успехом. Ему ответили. — Да? — … — Серьезно?! — … — Вот… и…!!! Возмущение Димка изливал минут десять. Потом закончил разговор и принялся делиться с Аней печальной историей одного Сени, поведанной приятелем. Да, кому война, а кому мать родна. Сеня оказался нацистом. Даже, скорее, фашистом. Из тех, что по велению души, искренне считая учение о сверхчеловеках истиной, а себя представителями той самой, арийской расы… А что весь остальной мир считает их представителями расы недоумков… надо просто поставить его на колени! И объяснить, что он ошибается. Добрым словом и пистолетом. Добрым словом и монтировкой. Добрым словом и… Методов у такой мрази всегда много, но не все их переживают. Не пережила встречи с Сеней и одна милая девочка. Красавица-умница, а еще — племянница очень серьезного человека. Методы превосходства арийской расы доказывались девочке очень разнообразно, в ход пошел и паяльник, и кабель в резиновой оплетке, и баллончик с монтажной пеной… когда ее нашли, рвало даже военных. А в чем была вина соплюшки? А вот в том самом. Привыкнув к своей безнаказанности, она четко и ясно говорила, что идеи Гитлера, равно как и его последователи, достойны торжественного костра. Или веревки. Сеня честности девушки не оценил. А дядя не понял Сениного возмущения и сказал четко — зарою. Сене с подручными пришлось срочно рвать когти, прятаться в глухой деревне и ждать. Чего? Какой-то развязки ситуации. Война же… Могли и убить любящего дядюшку. Жена? Она отлично знала, что муж не любит русских. В определенных кругах это считалось модным и правильным, чего уж там. А причина отъезда… Война. Опасность… Жене этого хватило. И уехать согласилась, и в деревне сидеть, и ждать, пока все не решится. Но тихо отсидеться у Сени не вышло. Нашлись люди… да-да, тот самый Пономарь. Вот объясните мне, почему где война, там обязательно найдется подонок, который а ней заработает? Пономарь, к примеру, присосался к транзиту наркотиков, и как раз через Сеню. Не получилось у мерзавца отсидеться в глубинке, и его обнаружение стало только делом времени. Жена оказалась далеко не дурой, после пьянки разговорила однажды мужа, потом кое-кого из его подручных, и поняла, что разоблачение, суд и вероятная смерть супруга — только дело времени. А поскольку она была нормальной женщиной, то первым делом решила спасать детей. Выбор был очевиден, отсюда и мексиканские страсти на фоне русских берез. Мужа бросить, детей увезти… и бросить ли? Так ли все просто, как кажется? — Кто такие фашисты? — заинтересовался Эреш, сбивая с мысли. — Мразь, — коротко ответила Аня. — Я тебе покажу, что они творили, сам поймешь. — А эти… — Эти хотят натворить. Но не получается. Пока — не получается. Василиск пожал плечами. — А почему вы их не убили? — Потому что идею убить намного сложнее, чем ее носителя. Василиск задумчиво кивнул. — Вот ведь… но можно же напугать… м-да… — Можно только уничтожить саму идею. Сделать ее смешной, гадкой, нелепой, а ее последователей — недоумками. Которых недолечили в психушке. — Почему вы так не сделаете? Я почитал про ваши технологии? — Потому что фашизм выгоден. Не этим недоумкам, нет… Другим, тем, кто зарабатывает на беспорядках, и на таких Сенях — в том числе. Но ведь совершенно не похож…. Аня пыталась сравнивать Гитлера, Мюллера, Бормана… и Сеню? Да ничего общего. А яд один и тот же… — На кого он должен быть похож? — Я всегда думала, что фашисты… они как-то отличаются от людей. Не рогами или копытами, а взглядом, или ощущением… но пытаюсь вспомнить — и ничего. Самый обычный человек, я никогда не подумала бы, что он убийца, наркоторговец, подонок без чести и совести. — Самые страшные злодеи всегда очень обаятельны, — Эреш подумал, что суждения подруги отдают детской наивностью, но вслух сказал совершенно иное, — причем, чем гнуснее мерзавец, тем больше он следит за собой. Во всех смыслах. Не хочется ему… за черту. Аня передернула плечами. С ее точки зрения все было просто. Фашиста — убей. У нее дед на Войне погиб, прадед, у бабушки сестра и брат там остались… ей было за что не любить недоумков, которые хотят все вернуть. Только тогда было проще. А сейчас… — Как распознать в человеке — чудовище? — Не грусти, — Эреш коснулся плеча Ани. Улыбнулся. — У тебя есть я. Я же лучше любого чудовища? Раздвоенный язык был вполне змеиным. И глаза. И клыки, блеснувшие за его губами. Только Ане страшно не было. Настоящее зло — оно не обязательно василиск. Оно — туман без облика, имя которому идея. И не вытравишь, не выдавишь… — Убить подонков мало. — Значит, будем убивать долго. Разговор прервал Димка. — Но зачем ему Маня понадобилась? Не понимаю? Аня плечами пожала. Вот уж не вопрос… — Что должен сделать Сеня? Что бы сделал ты? — Обезопасил семью. — Что он и сделал, заведя себе первую попавшуюся Маньку. И всем все понятно, с женой дела кончены, у него новая семья, у нее тоже, и разборки пойдут с ним. Он ведь мужик… — У Мани-то все всерьез… — Если она в сорок лет верит в сказки, я могу ей только посочувствовать, — отрезала Аня. — Пора бы уже пожить в реальном мире. А потом покосилась на Эреша. М-да. Реально иномирный василиск. И вовсе не сказка. Кто тут в него не верит? — И что теперь делать? — Димке было грустно. — Что тут сделаешь? Маньке твоей бежать и мужу каяться. — А… — А вам с семьей поглубже прятаться. Думаю, этот Сеня сейчас как крыса, укусит того, кто первый к нему подойдет. Вот ты и попал под раздачу… — Я-то выбрался. Ань, спасибо. С меня причитается. — С Маринкой сочтемся, — отрезала Аня. — а ты бы головой думал. У тебя семья, дети, а ты разных Манек спасаешь! — Ну…