В тот день она явилась домой… у них все было. Она светилась от счастья, она пробежала через гостиную и закрылась у себя в комнате… она не знала, что ее видел отец. И не знала, что отец — приемный. Мать ей этого никогда не рассказывала. Были какие-то признаки, что отец смотрит на нее, как на женщину? Ирина их никогда не замечала. Все отцы обнимают дочерей, целуют, ко всем отцам можно залезть на колени и посидеть… может, не ко всем, но зачем везде видеть грязь? Ирина и не видела. А тем не менее… * * * Уснула она с мечтами о любимом. А проснулась от того, что навалилось тяжелое тело, и кто-то дышал вином ей в лицо, и рвал ночнушку, шипя грязные слова… Как она вырвалась? Как смогла отбиться и скатиться с кровати? Ей просто повезло. Извернулась, удачно попав коленкой в насильника. Благо, рубашку ей порвали. И принялась отползать к двери, когда… Мать появилась в коридоре, и комнату залило светом. Ирина увидела, что на кровати — ее отец, человек, которого она считала отцом. Она в ужасе шарахнулась к матери, но… — Что, сучка? Довертелась хвостом? Добилась своего? Ирине казалось, что она находится в кошмарном сне. — Мама? — Я тебе не мать!!! Я терпела, но всему настает предел! Ты, тварь… — Дина, она… — подал голос отец. Ирина почувствовала, что ей не хватает воздуха. На ее глазах совершалось нечто чудовищное. Родной отец пытался изнасиловать ее, а мать… мать его оправдывала, и во всем обвиняла Ирину? Но… Откуда только взялись силы? Ирина вскочила на ноги, что есть силы отпихнула мать, и рванулась прочь из комнаты. Прочь… Дальше все было так же сумбурно. Подвернувшаяся нога, полет, короткая боль… Смерть? Или начало чего-то нового? * * * Боль предательства. Очень много боли. Желание мести. Непонимание. За что? В чем я провинилась? Почему — так? Именно это удерживает душу Ирины, не дает уйти. И тело. Физическая оболочка, которую спрятали ее родная мать и отец… приемный отец, это Ирина теперь понимает, но раньше-то она не знала ничего! Они прячут ее тело, они объявляют Ирину в розыск, кажется… А она остается в доме, в который никто не приходит. Иногда на пороге появляются люди, и она подпитывается их страхом, болью, но это случается редко, так редко… Приход Эреша стал спасением. * * * И вновь сменяется картинка. Теперь Ирина находится в палате, в которой на кровати лежит человек. Он спит. Он ее не видит, но Ирина узнает своего отца. Она бы узнала его из тысячи. Недаром говорят, не тот, кто родил, а тот, кто вырастил… духовные узы бывают крепче кровных. Намного крепче. Разбудить? Да, наверное… Ирина касается висков мужчины, не зная, как поступить — и неожиданно проваливается в его сон. Там много боли. Очень много боли. И — чувства вины. Не просто так спился мужчина, ой, не просто. Ирина видит в его воспоминаниях себя. Веселую, счастливую, искристую и живую, такую настоящую, такую красивую… Когда родительские чувства перешли в иные? Когда отец увидел в дочери — женщину? Он и сам не знал. Но в какой-то миг… Он молчал. Он смотрел и молчал, он знал, что отпустит, рано или поздно. И стерпел бы Костю. Видел же, что это — несерьезно. А вот Пашу… Заклинило человека. Когда девушка, которую ты любишь, безумно любишь, возвращается со свидания, и вся светится, и видно, что у них с парнем было… Он себя не оправдывал, такому оправдания не было. Нажрался, потерял над собой контроль, полез к девчонке, не остановил, позволил умереть, спрятал тело… Виновен. Со всех сторон виновен, и крыть тут нечем. Виновен. И эта вина уничтожала его изнутри. Ирина могла сейчас разбудить его. Могла отомстить. Могла просто сжать руку — и остановить сердце своего приемного отца. И все же… Он наказал себя куда сильнее, чем наказала бы его она. Смерть для него станет избавлением. Что сделала Ирина? Она и сама не знала, что заставило ее тихо шепнуть: «прощаю тебя… прощай…» И — ушла. Чтобы наведаться по второй нити. К матери. Или не к матери? Потому что женщина, которая способна так поступить со своим ребенком, разменять его на житейские блага, выбрать деньги, а не дочь — не мать. Просто самка. Просто чрево… Или она тоже сожалела?