– Добрый день, Матильда. – Добрый. – Что ж ты мать-то домой не пускаешь? Матильда ощетинилась. Малена сообразила, что в голосе мужчины звучат иронические нотки, и чуть успокоилась. – А вы мне хотите дверь сломать? – Я что – на дурака похож? – Нет… – Мотя, сломать тебе дверь можно. Но! Твоя мать не прописана в этой квартире. Она только наследница… – Нет. – Почему? – На квартиру бабушка оформила договор ренты. На все остальное имущество написала на меня дарственные. Вплоть до сковородок. – То есть? – Еще при жизни все подарила мне. У нее же Паркинсон нашли, когда мне было лет пятнадцать… – Ну да. Я помню… – Вот тогда она и пошла по адвокатам. Когда мне исполнилось шестнадцать, она меня прямо в день рождения потащила к нотариусу, там была комиссия какая-то… Я плохо помню, но бабушку признали психически здоровой. – Вот даже как… – Да. Это все есть – и у меня какие-то бумаги, и у нотариуса должны быть копии… Наверное. Я точнее не знаю. Но бабушка все оформляла очень дотошно. – Это хорошо… А квартира у вас приватизирована? – Да. Вот как бабушка заболела, ей пришлось уволиться, она и занялась. – То есть твоя мать… – Когда шла первая волна приватизации, меня еще на свете не было, а бабушка потеряла все доверие к правительству. Сказала, что она по их правилам играть не будет, и ничего не делала. Да и некогда было, выжить бы… – Понятно. Юридически твоя мать – никто? – Она моя мать. Биологически. И все. Если это она, конечно… – Ты ее… – Пятнадцать лет не видела, не слышала, и еще бы столько же не встречаться. Я и сейчас в шоке. Как можно было себя так довести? Участковый только хмыкнул в ответ на наивное заявление. – Да вот так. И не такое видывать приходилось. Матильде не приходилось. А для Малены, напротив, это было логично. В ее мире женщины и помоложе могли хуже выглядеть. Плохая пища, тяжелые условия, пара плюх в день от супруга… – А мне сейчас что делать? – Ну, дверь вскрывать никто не будет, сама понимаешь. – А вы… – Я? С чего бы? Ни у кого таких прав нет. Но ты вечером бери копии документов и подходи ко мне? – Куда? – На Новосельскую. Где мы сидим, представляешь? – Нет. – Новосельская, шестнадцать. Скажешь, что ко мне. Тебя во сколько ждать? Малена прикинула. – Не раньше семи. – Вот на семь я эту компанию и приглашу. И… Матильда, я, конечно, знать не хочу ничего. Так что не отвечай. Но если у тебя все оригиналы документов дома, стоит их куда-нибудь перенести. Хотя бы и в банковскую ячейку. И ключ хранить у сердца. – Спасибо, Семен Семенович, – искренне поблагодарила Матильда. А ведь и правда… Вот так придут, сломают дверь… доказывай потом. А с бабушкиной смерти еще и полугода не прошло. Как же гадко! * * * Матильда была в таком душевном раздрае, что руководство на себя пришлось взять Малене. Герцогесса отлично справлялась, печатала, отправляла факсы, принимала посетителей, варила кофе, успокаивала подругу… Вечером они с такой скоростью удрали с работы, что даже джип не заметили. Давид, который хотел было выйти и что-то сказать, не успел за ручку взяться. Малена пронеслась с такой скоростью, что спринтеры могли бы только завистливо вздохнуть. Мужчина подумал несколько минут, а потом завел мотор и поехал в знакомый двор. Может, там представится случай поговорить? * * * Дома Матильда схватила сумку с документами. Да, именно сумку, в которой лежало несколько толстых папок, подписанных именами. Ее и бабушкиным. Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо да и выбежал. Это бабушка так устроила. В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде и считала, что золото в семье должно быть на черный день. Придет край – продать можно. Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме? Ну уж нет! Сбербанк! * * * Давид искренне удивился, когда увидел Матильду не входящей в подъезд, а выходящей из него. В том же рабочем наряде, но со спортивной сумкой на плече. И – не удержался. – Подвезти? Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться. – Благодарю. Вынуждена отказаться. Через дворы она до Сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это… Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более. Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или… Или – выглядело куда как привлекательнее. Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть… встречается?