– Равель… – задумался Найджел. – А, есть такой, помню. Погоди… не туда ли Рид за невестой собрался? Его величество вздохнул еще печальнее. – Туда. – Ну так что печального? – искренне обрадовался Найджел. – Там же Рид! И месяца не пройдет, как он их прогонит! И вроде ведь не дурак, а – как? – Сорок тысяч. А у Рида с собой сотня гвардейцев. Найджел махнул рукой. – Найдет он себе вояк. Гарнизоны крепостей, ополчение и прочие. Он же у нас вояка… Вояка, да. Но воевал он тоже в набегах. А войны, настоящей войны, давно не случалось. Последняя была при дедушке Остеона, города бунтовали. А с тех пор как-то утряслось, все поделили, сферы влияния разграничили, и драться особенно было не из-за чего. И не дрались. А пограничные набеги сильно отличаются от настоящей войны. Очень сильно. Справится ли Рид? Успеет ли к нему на помощь Артан? Остеон этого не знал. И болело, ныло в груди. Хоть и говорят, что для короля есть только его корона, а все же любил его величество и брата, и сына… и волновался за них, и переживал, и тошно ему было всерьез. – А если не найдет? – Ты за нас – или за степняков? – искренне удивился Найджел. Терпение Остеона лопнуло на бородатой шуточке. – Так. Тебе что нужно, сынок? – Помириться пришел, – выдавил из себя Найджел. – Но вижу, тебе не до меня… Остеон махнул рукой. – Джель, ты понимаешь, что у нас война? Вой-на… – Да прогонит Артан этих скотоложцев! И Рид тоже… Давай бал устроим? – Какой бал? – Ну… скоро моя невеста должна приехать. Остеон скрипнул зубами. – Найджел, я не возражаю. Устраивай. Я сейчас скажу канцлеру, пусть выдаст средства. И заодно приготовь для Дилеры летний дворец, вы же не сразу в храм отправитесь, а жить в посольстве ей будет невместно. – Хорошо. Сделаю. Ты на меня больше не сердишься? Остеон посмотрел на сына. Вот как есть – Лидди. Только мужской ее вариант, но такой же очаровательный, с таким же взглядом, и манера склонять голову к плечу – тоже ее… – Не сержусь. Иди сюда, сынок… Кто сказал, что королю нельзя обнять родимое чадушко? Даже если оное на голову выше отца вымахало? Так Остеон и сделал. Брат, Сестра, давно ли по дворцу бегал мальчишка с золотыми локонами, который глядел умильными глазенками, лез ко всем на ручки и требовал сладостей? Куда ушло то время? Куда ушла молодость? На миг отец и сын застыли в объятиях, потом Найджел осторожно высвободился. – Выпьешь? Чуток вина? Лекари запрещали, но Остеон махнул рукой на их запреты. К шервулям! Что бы они понимали, трубки клистирные? – Давай чуток… Вино горчило. Но это точно из-за травяных отваров, которыми его пичкали последнее время. Остеон поморщился и поставил кубок на стол. – Джель, мне работать надо… – Сейчас я позову твоего Тальфера, – скривился принц. – Сейчас… Тальфер едва успел отскочить от двери, когда та распахнулась. – Иди, тебя отец зовет. Да проследи, чтобы Тарейнский к отцу зашел, а то объясняй ему, идиоту… – Да, ваше высочество, – угодливо поклонился Барист. И отправился к королю, думая, что его величеству Найджелу служить будет намного хуже. Если вообще – будет. Найджел вышел из кабинета походкой победителя. Пузырек из темного стекла, казалось, прожигал карман насквозь. Но… Отец сам виноват! А война… Таким мелочам принц даже не придавал значения. Понятно же, что наши их прогонят! Быстро и качественно. Так что незачем отменять или откладывать свои планы. Матильда Домашкина Утро было холодным и серым. Бывают даже летом такие дни, когда небо противно-пасмурное, за окном капает и больше всего хочется залезть под теплое одеяло и не вылезать. А надо. Будильник, который Матильда вчера просто забыла отключить, запищал в привычное время – полседьмого. Пришлось вставать, хотя Беська и смотрела на хозяйку с недоумением. Мол, ты что? С ума сошла? Иди сюда, давай лучше помурлыкаем! Беся честно перебралась на руку хозяйке, развернулась, подставляя брюшко, и заурчала. Чеши давай. Матильда так и сделала. А потом все же выползла из постели. Сегодня ей дали отгул на полдня, и надо использовать его по делу. Завещание. Так уж повелось на Руси, что завещание здесь чуть ли не синоним скорых похорон. Вот и не спешат люди с важным делом. Или живут по принципу «После меня – хоть потоп». И опять-таки, завещания не составляют, а в результате после их смерти начинается бордель. И это мягко сказано. Все умудряются перессориться со всеми чуть ли не из-за пары старых валенок. Или еще чего такого же важного. Это не Америка, где принято расписывать все до мелочей, в России, если ты напишешь свою последнюю волю и будешь указывать, кому какую чашку отдать или платок, – тебе пальцем у виска повертят. Но Матильде такое и не было нужно. Она точно знала, что напишет. * * * Нотариус. Отдельная песня. Очередь к нотариусу занимают заранее. Потому что работает сей страшный человек медленно и печально, принимая примерно по одному посетителю в два часа. Займешь очередь первой – тебе повезет. А еще у нотариуса есть секретари и помощники с высо-окой квалификацией. Которые будут раз по шесть документ перепечатывать, чтобы без ошибок. Так что стоило поторопиться. Матильда знала удачное место, где в одном доме сошлись три нотариальных конторы – и не прогадали. Люди шли сюда, справедливо полагая, что хоть к кому-то, но попадут. Вот и она пришла. Второй. Первый, мужчина лет сорока, видимо, очередь с ночи занимал, выглядел он ужасно усталым, но Матильда и сама была не лучше. Она заняла очередь, дождалась третьей – симпатичной женщины лет сорока пяти, которая заняла очередь за ней, и отбежала на пару минут.