Давид смотрел, задавал вопросы… как-то незаметно оказалось, что уже вечер и пора идти спать… Малена извинилась и хотела уйти. – Время детское, – удивился Давид. Девушка потупилась. – Я понимаю. Но живот болит, и в сон клонит… Последствия «боевой травмы» прокатили на ура. Давид тут же проникся и закивал, мол, я все понимаю. – Я скину себе на флешку? – Конечно. Я ведь для тебя и работала. Спокойной ночи. Беся, ты со мной? Кошка всем видом показывала, что на коленях у господина Асатиани ей всяко лучше. Малена развела руками. – Прости, но эта хвостатая нахалка выбирает тебя. – Она же девочка, так что неудивительно. Спокойной ночи. Мария-Элена Домбрийская Победа! ПОБЕДА!!! О победе говорили, кричали, пели на каждом углу. Только вчера прилетел голубь из Равеля. Маркиз Торнейский разбил степняков и возвращается домой. С невестой? Вроде как ехал за невестой, а степняков все равно разбил. Эти вести в особняк Домбрийских принес лично Лоран Рисойский. По случаю праздника он был под «мухой». То есть – под наркотой. Девушки смотрели на него с опаской. Связываться с наркоманом? Пусть и в самой легкой форме, пусть у него пока нет зависимости… тут главное слово какое? Пока. Матильда душевно просветила подругу по этому вопросу. СМИ – штука продажная, за что заплатят, то и запоют. То наркотики вредны, то оказывается, что к «травке» даже привыкания не бывает, то какая-то там пакость стимулирует умственные способности, то энергетики сажают сердце – чего только не начитаешься. Бабушка Майя, а вслед за ней и Матильда имели по этому вопросу свое четкое мнение. Наркота в любом роде, в любом виде – зло. И тут не может быть никаких оправданий. Более того, если парни, принимающие наркотики, – это зло меньшее, у них хвостатики, по некоторым данным, обновляются чуть ли не раз в месяц (и то иногда рождаются уроды), то женщины… Девчонкам, по мнению бабушки Майи, до рождения двух-трех детей вообще нельзя было пить, курить и уж тем более колоться и нюхать. Что там с телегонией[11] – это пусть ученые разбираются, а вот то, что нездоровый образ жизни женщины отражается на ее детях, – факт. И самое поганое то, что за бабскую дурь («Я взрослая, я не хуже других, все у меня обойдется, да что это старичье понимать может?») расплачиваются дети. И плачут потом бывшие «погульбушки», да поздно. Пролитое не поднимешь. Так что Матильда четко знала свою меру вина – на всякий случай, но не пила. И не курила. А к тем, кто употребляет наркотики, относилась с жалостью. Это каким же дураком надо быть, чтобы себя убивать, да еще деньги за это платить? И с опасением. Это ведь уже не человек, это чудовище. Смешно звучит? Но каждый человек состоит не из лепестков роз. В душе каждого из нас обитает нечто такое, что лучше не показывать другим людям. У кого-то там безобидное и травоядное, олень или лань, а у кого-то… Как часто нам хочется убить? Как часто сжимаются кулаки и глаза застилает кровавой пеленой? И нечто страшное шепчет в ухо – «Ты ведь справишься, и обставить все это можно, и ничего тебе за это не будет…» – только обычно людей сдерживает страх. Перед законом, богом, наказанием… да много перед чем. А наркотик снимает все ограничения. И чудовище вырывается на свободу. Это страшно. В Донэре Лоран был ограничен в своих развлечениях, а вот в столице пошел во все тяжкие. Малена не дает? Найдем другую! Других! И по притонам походим, и по борделям, и просто – по служанкам. Казалось бы, надо Лорану плюнуть на все и сосредоточиться на завоевании Марии-Элены, а он во все тяжкие… Сначала бы в брак, а уж потом по бабам? Лоран считал, что эти два пути вполне можно совместить. А кальян… а что – «травка»? Расслабиться, снять напряжение, поднять потенцию, и все в таком духе. Кто хочет – тот найдет себе оправдание, причем моментально. Глупо? Да ничуть! Рисойские всегда потакали своим прихотям и страстям, не слишком заботясь о последствиях. Таков был отец Лорана и Лорены, их дед, возможно, и прадеды, такой же выросла и Силанта. Захочу? Схвачу! А уж чем это грозит, что в результате получится, как жить дальше… пусть лошадь думает, у нее голова большая. А Рисойские – люди страстные. Матильда выразилась по этому поводу немного иначе, намекнув, какой конкретно орган отвечает за их страстность. Не голова. И мозга в этом органе нет, даже костного. Лоран был счастлив, радостен и уже отметил победу. Это было видно по зрачкам, по чуточку неясной речи, по походке… он не шатался и не цеплял углы, но обычно владел своим телом намного лучше. Был грациознее, что ли… А сейчас в его движениях появилась расхлябанность, которой раньше не наблюдалось. – Победа? Ура! – отреагировала Малена и поглядела на Аманду. – Что там положено делать? – Подобающе украсить дом и ограду, – отрапортовала Аманда. – С вашего разрешения… Малена разрешила. Лоран поглядел на племянницу: – Готовься, детка. Скоро будут приемы при дворе, балы… – Надо пополнить запасы грима, – тут же отреагировала Матильда. Малена пряталась. Лоран ухмыльнулся. – Не хочешь под принца лечь. – Нет. Не хочу. Лоран поднялся из кресла, в которое уселся, подошел к Марии-Элене и наклонился так близко, что она почувствовала характерный запах. Увы – не алкоголя. – А под меня? Момент качать права был неподходящий. И все же герцогесса улыбнулась. – С королевского соизволения, дядюшка. Сами понимаете, вас на виселицу, меня в монастырь… Этого Лорану не хотелось. – Ладно. Подождем… Он откланялся и вышел. – М-да. Хреново, – прокомментировала Матильда. – Тильда, а ведь он продолжит вот это! – Малена вообще была на грани истерики. – Стопроцентно. – И что делать? – Что у нас сегодня по плану? Только портные? Плевать. Поехали… – Куда? – За травами, сестренка. За травами, настоями и прочим. Знаешь, я о здоровье твоего дядюшки заботиться не обязана. – Матильда, ты предлагаешь… – Не буду я его травить, успокойся. – Фу-у-у… – Пока. А потом – как сложится. Нам надо что-то… скажи, что у вас есть от абстиненции?