— Я тоже. Я историю своего-то края рядом не знаю, а уж Кораблика… я же не местная. — А кто может знать? — Я думала, может, у вас в церковных архивах что-то есть? Там, к примеру, в лето тысяча шестьсот лохматого года злобный тать и коварный антихрист Ромка Крокодильский пытался на камне принести в жертву ажно шестнадцать девственниц. Скончался на двенадцатой, особо извращенным способом, — опошлила Ирина. Кирилл серьезно задумался. — Я поговорю, конечно. Но сильно на церковные архивы я бы не рассчитывал. — Почему? — Потому что бумага прекрасно горит. А большевики… — Они тоже идиотами не были, разве нет? — Разве да, но верхушка. Главари обязаны быть умными и грамотными. А всякие 'Матросы на зебрах', или 'революционно настроенные массы'… думаю, ты понимаешь, что особого интеллекта там не было, а вот желание пограбить — присутствовало. — Архивы? Пыльную бумагу? — Что с того? Ежели где бумага, там и клады могут быть зарыты, и сведения о них оставлены. Или просто… бумага — отличное средство для растопки. Первая мировая война, революция, вторая мировая война, коммунизм — представляешь, как потрепало церковные архивы? Ирина представила и вздохнула. — Понятно. А где можно еще что-то узнать? — В краеведческом музее, — предположил Кирилл. — Нашем или областном, к примеру. — А в Кораблике он есть? — Даже не представляю… В двери повернулся ключ. Вернулась тетя Света. — Мяу! — первым поздоровался Сим. — Добрый вечер, — громко произнес Кирилл. — Дети, — обрадовалась пожилая женщина. И достала из сумочки 'кошачьи лакомства'. Пакетик с ярким принтом и вкусняшкой внутри. — Здравствуй, Кирюша! — Пойдем, Симон, я тебя чем-то угощу. — Мяу. Через пять минут тетя Света вернулась на кухню. — Как у вас дела? Ирина пожала плечами. — Да вот, сидим, обсуждаем… тетя Света, а в Кораблике есть краеведческий музей? — Есть, конечно. Улица Лаврушина, двенадцать. — Ой, как здорово! А он еще жив? — А почему ему не быть живому? В музеи кое-как средства еще вливают, — пожал плечами Кирилл. — Да, только жить на эти средства практически невозможно, — горестно вздохнула тетя Света. — Забавно, при коммунистах во всех городах были клубы, музеи, картинные галереи, дворцы пионеров, клубы и кружки по интересам. Сейчас все позакрывалось. Никому ничего не нужно. — Зато сейчас все церквями уляпано, — кивнула Ирина. — Нечего вам знания получать, быдло, молитесь — и будьте счастливы. Кирилл сморщил нос. — Просто раньше у людей было больше времени и денег. А сейчас они живут в обстановке постоянного стресса. Куда с ним пойти? — На рыбалку, — тут же отозвалась Ирина. — В лес, в кабак, по магазинам, наконец, к психотерапевту. А в церковь надо топать в последнюю очередь. — Это еще почему? — Потому что поп — тоже живой человек. И пристрастный, и не всегда хорошо образованный, и не особо желающий вникнуть в твою проблему. Ты же ему конкретно за это не платишь? — Ты неправа. Сейчас в семинарии дают очень хорошее образование. Ирина пожала плечами. — Не знаю. Но сколько туда народу шло, чтобы откосить от армии… я бы таким не доверялась. — И после армии туда тоже шли. К Богу можно прийти любым путем. — Вот именно, — тетя Света сдвинула брови. — К Богу. А не в церковь. — В чем разница? Церковь — это дом божий, разве мало? Тетя Света покачала головой. — Не знаю… понимаешь, Кирюша, церковь, конечно, не самое худшее место. И лучше туда, чем в пивнушку. Но как-то это… нехорошо, что ли? — Нехорошо? — Вот ты представь. Творец, который создал нашу вселенную, звезды, планеты, мировую гармонию… сидит он, отдыхает — и тут ему в ухо: дай, дай, дай, ну дай рабу твоему… вот я бы по шее дала. Как минимум. За надоедливость, тупость и назойливость. Ирина хрюкнула. — Запросто. А еще — если мы создания Божии — значит, в каком-то смысле мы — его дети. Разве нет? — Можно и так сказать, — согласился оборотень. — А ты бы обрадовался, если б ребеночек, с полтонны теленочек, до седых волос к тебе с каждым чихом бегал? Ладно еще, что-то реально серьезное. Но ведь несут-то всякую чушь! Вообще ни о чем, ни о ком… кто с соседями поссорился, кто подумал не о том, на кого посмотрели косо — если у человека реальная, серьезная проблема, ему не до бегов по храмам. — А если больше и бежать-то некуда? — И туда не стоит. Помочь — не помогут, а хуже стать может. — Ты неправа. — А я и не претендую, — отмахнулась Ирина. — Но моя бы воля — я бы на церковь налог возложила. — И какой? — Равноценный. На каждую построенную церковь — строить и что-то для людей. К примеру, хочешь ты строить храм? Сначала строишь детский садик, потом уже храм. Или школу. Или какой дом творчества. Или музей… да мало ли объектов? Хоть бы новый корпус в больнице выстроили да подарили, чай, не бедствуют. — Ириш, ты представляешь, какие это дикие деньги? — А ты представляешь, как выбешивает наглость? Постоянно, интернет не откроешь — реклама вылезает. Собираем на храм, ремонтируем часовню, строим церковь… да мне-то какая разница! Кому надо и так найдет, а кому не надо — ни копейки не даст! Надоели! — Церковь так средства не собирает. — Говори теперь. Пусть, вон, с такими мошенниками тогда борется. Сажает, отлучает, предает анафеме, читает за упокой… да хоть что делает! — возмутилась Ирина. — А то пиара много… как писал кто-то из классиков — визгу много, шерсти мало! — Мы отвлеклись от темы, — решил напомнить о главном Кирилл, понимая, что еще немного — и ведьма просто полетит на метле. Ирина осеклась и тряхнула головой. — Действительно. Значит, есть краеведческий музей. Кир, будь человеком, все-таки попробуй что-то узнать у своего руководства. А в музей я схожу. — Хочешь — вместе сходим? Ирина пожала плечами. — Хорошо, давай. — Завтра? — Можем и завтра сходить, чего кота тянуть за хвост. — А я позвоню магистру. — Ириш, ты уверена? — В чем? — Что ему стоит звонить? Все же кто-то из его подручных крутит… Ирина потерла виски. — Но не сам же магистр? — Откуда ты знаешь?