* * * Эмина приняла Рошера со всем радушием. Захлопотала вокруг, заулыбалась, предложила сладостей. – Ты так редко заходишь! – Дела все, дела… – А правду говорят, что дочь лойрио Эрена в жертву принесли? Рошер не сдержался – фыркнул: – Вот чушь собачья! – А говорят, обряд страшный, а все потому, что она с чернокнижниками связалась! Душу Раш продала! – Слушай больше… – А все говорят… – Врут. Нагло. – И что вроде бы лойрио Каррер тоже с этими людьми связан… – Ланист-то? Да ему ума только на девок и хватает. И то – скрыть никого не удается. – Это верно, – хихикнула Эмина. – Хоть бы втихую гулял, кобель блудливый, а то узнает лойрио Верас – как есть ему все оторвет. – Верас? Рошер едва не поблагодарил вслух Четырехликого. Это ж надо, он собирался долго разговор наводить, а тут ему и имя на блюдечке преподнесли. Или… нет? Ну-ка… – У него еще жена такая… блондинка, высокая, да? – Блондинка, да, но не высокая, а скорее фигуристая. – Эмина показала на себе, где там фигура. Вышло очень внушительно. – Таримси ее зовут. Вот она и Тара… – И ревнует он ее до ужаса… – К каждому столбу. Оно и понятно, когда самому-то уже и не пятый десяток, а жена молоденькая, да еще детей нет… Но там такая история! – Какая? Эмина, расскажи, мне же любопытно! – Неужели не слышал? – Может, и слышал, да уж и не помню… Эмина облокотилась на стол, вытащила из красивой коробки конфету. – Интересно, зачем тебе это? Но – ладно. Ох, вьешь ты из меня веревки! – Из такой красавицы? Только шелковые ленты, – заверил Рошер, получил в ответ кокетливый смешок и приготовился слушать. И – не прогадал. * * * Яна тоже не скучала. Не успела она облагородить выбранную часть палисадника, как… – Эй, там! Вы меня слышите?! В этот раз Валайра была одна – для разнообразия. И стала, на взгляд Яны, еще противнее. Удается ж некоторым выглядеть так… Ей-то, наверное, казалось, что она выглядит соблазнительно. А получалось – шлюховато. И вырез надо бы поменьше, и косметику или стереть, или лучше накладывать, и волосы имели подозрительно ненатуральный оттенок… Кто-то и при непривлекательной внешности выглядит благородно. А тут… Говорят, породу не спрячешь. Но не удастся спрятать и ее отсутствие. – Что вам угодно, кайта? – Яна держалась отстраненно, словно на ней не простая туника, а королевская мантия. – Хочу, чтобы вы пустили меня в мой дом! – Мне казалось, на этот же дом претендует и ваш отец? Прозвучало достаточно издевательски. Валайра вспыхнула огнем. – Отец подарил его мне! Сегодня в управу сходили, он на меня дарственную и написал! – И что? – И я хочу, чтобы вы меня впустили. – Зачем? – Это мой дом – и я имею право… – Это не ваш дом, кайта. И прав у вас тут нет. – Но тут и моя доля… – А об этом мы поговорим с градоправителем. Как он решит, так и будет. Валайра топнула ногой. – Вы что – уже успели его подкупить? – Я обязательно расскажу о ваших предположениях лойрио Эрену, карра, – отрезала Яна. – Но будет все равно так, как он решит. Женщины отлично знали, как он решит. Закон был достаточно суров. Яна не связана с семьей Атион никакими узами. Ни кровными, ни денежными, да и вообще – кто полезнее городу? Валайра сильно подозревала, что не она. Так что решение будет простым. Выплатят стоимость ее части – и все. Свободна. И даже определять эту стоимость будет какой-нибудь чиновник из канцелярии. Какой? А Раш его знает! Важно, что его и подкупить не получится. Не знаешь ведь – кого, а всех сразу точно не выйдет. – Стерва! Яна пожала плечами: – Я не обязана терпеть оскорбления в собственном доме, карра. Хотите меня видеть – пусть приглашают в управу. – Вам не удастся уйти от ответственности! Я вас заставлю! – Ааша, охранять. Яна развернулась и отправилась копаться в саду дальше. Ааша тенью возникла у калитки, рыкнула так, что Валайра отшатнулась. – Сука! Шлюха! Дрянь!! Но крики были напрасны. На них никто не обращал внимания – или это только так казалось? * * * – Вали, милая, это просто кошмар! Так с вами обращаться! – Отвратительно… Ничего, эта тварь мне еще заплатит! – Позволите пригласить вас на чашечку ланти? – Да, пожалуй… Валайра так и не почувствовала подвоха. Может быть, в тот момент, когда чашка выпала из разжавшихся пальцев, жалобно звякнув о доски пола, может быть, увидев торжество в глазах собеседника… Но было уже непоправимо поздно. * * *