* * * Наутро поместье облетела печальная весть. Скончался великий князь Гавриил. Люди, горе-то какое! ГОРЕ!!! Мишель рыдал, не скрывая слез, его поддерживали, утешали, выражали ему соболезнования… надо понимать! Отца парень потерял! Вот ведь горе горькое! Дядя, потом отец… ну хоть бы какая душа родная… как же не везет бедняге! Глава 10 Ах, уплывите, обманы! Ах, обоймите, туманы! Русина, Звенигород Кого жом Тигр НЕ любил? До бешенства? Да, были и такие люди. К примеру, вот эта! Освобожденка пламенная! Стоит, волосы в гульку убраны, глаза навыкате, морда самая что ни на есть благочинная… жама Голубица. Кроткая… Для своих (только тихо, чтоб не услышала) Гулька. Супруга жома Пламенного. Кстати – законная. Венчанная. Вот как так получается? На словах жом Пламенный громко осуждал церкви, и за лицемерие их громил, и всячески пренебрегал, но… с супругой-то венчался по всем правилам! И кто тут лицемер? И эта… крыса летучая туда же! Пережиток прошлого, опиум для народа, бред сумасшедшего, отрыжка средневековья… ну и не венчалась бы? Так нет ведь, еще и в фате в храм шла, как приличная. Смешно даже. Стоит, рыло постное… – Что вам угодно, жама? – Нам надо поговорить, жом Тигр. Тигр ни о какой-такой-рассякой надобности и даром не подозревал, но вдруг что полезное скажет? – Проходите, жама, – посторонился он. И все же не удержался. – Главное, чтобы супруг вас не приревновал, если узнает о нашей встрече наедине. – Не приревнует, – даже слегка польщенно отмахнулась жама. – Пламенный знает, что я верна только ему и Освобождению. Всему сразу? Или правильнее сказать – сразу всем? Тигр подавился своим ехидством, и решил помолчать. А то ведь как выскажется… а дура это злопамятная и подлая. С ней еще не всякая крыса сравнится, те милейшими созданиями бывают. – Проходите, жама. Что-то выпить? – Не пью. – Тогда просто присаживайтесь. Что привело вас ко мне? – Яна Воронова, – коротко ответила жама. – Кто это? Тигр порадовался, что ничего не налил. Впрочем, слюной он тоже отлично подавился, и едва не скончался на глазах у дамы, отчаянно откашливаясь и отплевываясь. – Кха! ТЬФУ!!! КТО!? КАК!? Вопросов было очень много, пришлось их сплевывать вместе со слюнями, но жама поняла. И разъяснила подробно и обстоятельно. Были и у нее хорошие качества. Она искренне считала, что вокруг все дураки, а значит, и разговаривать с ними надо доходчиво. Объяснять по десять раз и не обижаться, если дойдет только на одиннадцатый. Ну дураки же! – Я приехала к мужу, и обнаружила, что он расстроен. Тигр едва не подавился вторично. Расстроен? Да трехсотлетний клавесин – и тот не был бы расстроен больше! Валежный уже взял Беркут, считай, полстраны в руках врага, договориться не получается, на столицу он идет с четко выраженными намерениями, и за Петера им прилетит, тут и к гадалке не ходи. Лионесцы помогать отказались, Борхум закрыт, Ламермур – как получится, но добираться туда сложно. А вот Валежному несложно, он скоро будет в Звенигороде. Конечно, ведется агитация. Конечно пропаганда работает. Но в том-то и беда, что работает она с обеих сторон! Пламенный яро убеждает, что торам власть давать нельзя. Вся власть должна принадлежать народу, земля крестьянам, фабрики – рабочим, понятно, не всем, а отдельным представителям, но о таких пошлостях стараются не упоминать. Вот еще не хватало! И народ верит. Войско растет, но – медленно. Плохо как-то с этим делом сообразуется продразверстка. А проводить ее приходится, Петер, чтоб ему на том свете век на ежиках голым задом, страну оставил в глубокой разрухе. Так что… Поди, убеди людей, что им нужно воевать за тех, кто обрекает их на голод. Кто-то пойдет, понятно, но качество таких войск оставляет желать лучшего. А «классово близкие», с которыми сведено знакомство по тюрьмам, тоже в бой не рвутся, им своя шкура ценнее собольей. Валежный тоже вел пропаганду. И нельзя сказать, что безуспешную. Разоренная страна, голод, холод, и вообще – при императоре было лучше! А поскольку при нем действительно было… не хуже, скажем так, народ слушал. Да и убийство императорской семьи Пламенному плюсов не добавило. Он-то рассудил так: нет человека, нет и проблемы. А поди ж ты! Мертвый Петер оказался хуже живого. Живой был тупым и трусливым. Мертвый… Что тут скажешь? Любит у нас народ мучеников! И поди, объясни, что за все его дела Петеру еще мало досталось! Не помучился как следует! Если найдется выживший потомок императорского рода, то Валежному и трудиться особо не придется. Народ к нему кинется. И тот, что за императора, и тот, что сомневается. А деньгами его снабжают. Не особенно щедро, но деньги есть. И оружие, и продовольствие… хотя оружие они прекрасно и у противника отбирают. Так что… Да, можно сказать, что Пламенный расстроен. Рушится мечта всей жизни. И вторично ее осуществить не получится. Освобожденцы столько наворотили в несчастной Русине, что отныне жандармский корпус надо держать не для их поимки, а для их спасения. От рук ликующих народных толп. Которые с ликующим воплем: «ага, попался, сволочь!!!» раздерут в клочья любого освобожденца. Вместе с его идеями, да. И ликовать будут. Тигр даже не сомневался. Ни минуты. А что там про Яну? Можно подробнее? Жама Голубица не разочаровала. Как и любой женщине, ей было любопытно, чем занимается супруг. А то, во что он ее не посвящает, вдвойне интересно! Поэтому до секретных документов жама тоже добралась. И обнаружила, что у жома Пламенного совместные дела с Мишелем Вороновым. – Этот… бугор?[17] Тигр хотел выразиться конкретнее, но в последний момент спохватился, что разговаривает с дамой, и заменил термин на более пристойный. – Да, жом. Так что это за Яна Воронова? Тигр опустил глаза и решил почти сознаться. – Моя вина, жама. Я, дурак, подшутил, а ваш супруг, кажется, поверил… – Во что?! Тигр честно пересказал историю своего знакомства с Яной. И развел руками. Мол, в шутку сделал вид, что узнал ее на портрете. Но кто ж знал, что Пламенный это всерьез примет? Это же портрет! Да и сходство есть, но императорская семья большая, сколько веков они по бабам гуляли? Могло быть сходство, могло!!! И между императорской дочкой и крестьянской, к примеру! Или потомком брюхатой горничной, которая ушла из дворца, стала женой какого-нибудь мещанина… бывает же всякое! Хотя и не такое! Чтобы великая княжна, зная, кто приговорил ее, кто убил ее отца, и… вот так себя вела? Вы себе это можете представить? Такой выверт сознания жама Голубица, конечно, не представляла. – А кто же она тогда? – Да кто угодно! Мало у нас этих… эмансипэ?[18] Жама Голубица кивнула. Себя она, кстати, таковой не считала. Эмансипация? Что вы! Только Освобождение! А остальное от Хеллы!