– Не последнюю корочку хлеба доедают, да. И даже маслице на нее кладут. Частенько и с икоркой. – Финансово они обеспечены. А вот морально и нравственно… Лямины. Инна Ивановна – дочь бизнесмена. Не из крупных, но достаточно состоятельного. Шорниковы. Родители – педагоги. – Большой разброс. Но я так понимаю, у них есть нечто общее? – Есть. Родители. – Не понял? Ирина потерла виски. Как же сложно иногда объяснить свою идею, не вдаваясь в излишнюю философию! Просто каторжно трудно! – Есть семьи, которые благополучны внешне. У детей есть сотовые телефоны, компьютеры, любые игрушки по выбору – и нет самого главного. Родительского внимания. – Почему? У Маргариты оно было. – Да неужели? Родителям было важно, чего она хочет, к чему стремится, что она из себя представляет? Кирилл задумался. – Ну… – Может, ей вся эта религиозность поперек хребта была? Или она мечтала стать стриптизершей? Ты знаешь о ее мыслях? Кирилл покачал головой. – Нет. Мы общались, это верно, но Маргарита не слишком откровенничала. – Во-от! Все эти семьи отличает одно и то же. Они благополучны внешне, но внутри там творится черт знает что. Те же Сухаревы – не бедствуют, но разговаривать с ними о чем-то просто нереально. Поделиться, получить поддержку или сочувствие… нет, это не тот случай. У Кравцовой, как я понимаю, властный отец и замотанная мать, у Шорниковых классический сапожник без сапог… – Учитель, который родного ребенка не выучил? – Или наоборот – заучил. Был в моей практике случай – ладно в дедовой. Поймал он вора… вот не поверишь! Сын профессора, доктора наук, сам кандидатскую защитил, причем не по гуманитарным предметам, образованный, грамотный… мог бы жить да радоваться. Деду любопытно стало, он и спросил, как человека – с чего вдруг? Ведь не мог не понимать, чем веревочка завьется, не мог не сообразить. Не тупой гоблин, чтобы от отсидки до отсидки по жизни ковылять! И заработать мог иначе! Так почему? – Почему? – Как сказал этот человек – да достали они все, твари такие! – Серьезно? Кто его достал? – Родители. Принялись за образование ребенка аж с пеленок, с таким пылом, что он к десяти годам возненавидел всю классику оптом – от литературы до музыки, шарахался от любого обучения… сначала кое-как тянул, потому что бабушка была жива, не хотел ее огорчать. А как бабки не стало, пустился во все тяжкие. С его слов, родители, пытаясь сделать как лучше, всю жизнь ему переломали. – Ты имеешь в виду, что и здесь такие же семьи? – Именно. Хотеть они могут как лучше, а вот получаться у них будет сплошная похабщина. – Может быть. Ты поэтому не хотела сюда Кравцова приглашать? – Ага. Я его не знаю, может, он от такой заявки взбесится. – Взбесится, – согласился Кирилл. – А куда деваться? – Это ты сам решай, куда тебе деваться от непосредственного начальства, тут я не помощница. – Кравцов не мой начальник. – А кто – твой? И чей тогда начальник он? – Все бы тебе знать… – Все не обязательно, но то, что касается поисков пропавших девочек – желательно. – Это их точно не касается. – А если подумать? Мог кто-то похитить эту Маргаритку, чтобы насолить не твоему шефу? Кирилл коротко выругался. – Злыдня ты! – Ведьма я. Ведь-ма. И не собираюсь меняться. – А предположения ты строишь, как ведьма или как участковый? – Как участковая ведьма, – вывернулась Ирина. Оборотень почесал в затылке и принялся строить версии. – Если бы Маргариту похитили, чтобы насолить Кравцову, то зачем похитили остальных девушек. И вообще… получается, это уже вторая серия? – Если не больше, – сморщила нос Ирина. – Слушай, ты, как оборотень, ничего не знаешь? – Знаю. А что именно тебя интересует: оружие, работа с взрывчатыми веществами, Библия, Евангелия? – Шикарная подборка, – кивнула Ирина. – Нет, все намного проще. Кирилл, ты не думал, что вокруг Кораблика разворачивается какая-то неуместная активность? – Сексуальная? – Сексаульная! Если не хочешь рассуждать серьезно – сейчас в секс-аул и отправишься. – Это куда? – В Голландию! Угроза была признана серьезной, Кирилл задумался. – Ириш, я не краевед. – Я тоже. Я историю своего-то края рядом не знаю, а уж Кораблика… я же не местная. – А кто может знать? – Я думала, может, у вас в церковных архивах что-то есть? Там, к примеру, в лето тысяча шестьсот лохматого года злобный тать и коварный антихрист Ромка Крокодильский пытался на камне принести в жертву ажно шестнадцать девственниц. Скончался на двенадцатой, особо извращенным способом, – опошлила Ирина. Кирилл серьезно задумался. – Я поговорю, конечно. Но сильно на церковные архивы я бы не рассчитывал. – Почему? – Потому что бумага прекрасно горит. А большевики… – Они тоже идиотами не были, разве нет? – Разве да, но верхушка. Главари обязаны быть умными и грамотными. А всякие «Матросы на зебрах», или «революционно настроенные массы»… думаю, ты понимаешь, что особого интеллекта там не было, а вот желание пограбить – присутствовало. – Архивы? Пыльную бумагу? – Что с того? Ежели где бумага, там и клады могут быть зарыты, и сведения о них оставлены. Или просто… бумага – отличное средство для растопки. Первая мировая война, революция, Вторая мировая война, коммунизм – представляешь, как потрепало церковные архивы? Ирина представила и вздохнула. – Понятно. А где можно еще что-то узнать? – В краеведческом музее, – предположил Кирилл. – Нашем или областном, к примеру. – А в Кораблике он есть? – Даже не представляю… В двери повернулся ключ. Вернулась тетя Света. – Мяу! – первым поздоровался Сим. – Добрый вечер, – громко произнес Кирилл. – Дети, – обрадовалась пожилая женщина. И достала из сумочки «кошачьи лакомства». Пакетик с ярким принтом и вкусняшкой внутри. – Здравствуй, Кирюша! – Как ваши дела? Как поликлиника? – Поликлиника стоит, пациенты падают, – тетя Света потерла виски. – Железное здоровье иметь надо, чтобы у нас лечиться! – Это точно, – согласился оборотень. Тетя Света подхватила кота, почесала, опять отпустила. Сим стоически терпел и снимал стресс, как мог. Благо, долго его мучить не стали, даже наградили. – Пойдем, Симон, я тебя чем-то угощу. – Мяу.