Алисия Катарина вышивает и читает любовные романы. А если уж совсем честно, Феола видела у нее книжку с картинками. Такими, неприличными. Даже пролистала, но не поняла, зачем так заплетаться руками и ногами. Можно же не распутаться? И почему у всех на картинках открытые рты? Орут от счастья? Хотя с точки зрения анатомии… и чего она там не видела? В той анатомии? Ничем, вот как хотите – ничем мужчины на картинках от других голых мужчин не отличались. Разве что зверски глупым выражением лица. Наверное, автор книжки считал его очень заманчивым. А Феола такое видела… когда одного мужчину при ней оса ужалила. Пониже поясницы. Просто копия… Ладно. Пусть Алисия читает. У нее все равно одни парни на уме. Восемнадцать лет, взрослая, понимаете ли… а вот Феола для нее теперь малявка! Рыбу ей, что ли, в туфельки подсунуть? Феоле было откровенно скучно. Все книги, которые были взяты с собой, были прочитаны, даже рунный справочник изучен, а руны она тренировалась писать по два часа в день, хотя та же ритана Долорес прилежно жужжала над ухом. Недостойно! Не подобает! Руки в чернилах! На лице заумное выражение. И вообще – девушке вредно читать! У нее от этого морщины появляются. Ага, а еще она думать начинает. Вот где беда-то получается! Нет бы уши всласть под лапшу подставлять, а она размышляет, сопоставляет, какую-то логику ищет… зачем женщине логика? Ей надо молиться, детей рожать и ту книжку, с неприличными картинками. И все. Ну, может, еще одну книжку. По домоводству. Когда почтенная ритана Долорес была молода, лет этак сорок-пятьдесят назад, девочек в «хороших семьях» воспитывали именно так. И не сильно интересовались, что об этом думают сами девочки. Возвращаясь выше – зачем им еще и думать? Молиться, вышивать и растить детей. И хватит. Почтенная сопровождающая умела это преотлично. Кстати, и деньги именно так зарабатывала. Девушке из хорошей семьи нельзя путешествовать в одиночку. Ей нужно сопровождение. Или – им нужно. Алисии и Феоле. Вот она и сопровождала. Из Колоний в метрополию, потом обратно с кем-нибудь поедет. На корабле почтенная ритана чувствовала себя великолепно, морской болезнью ничуточки не страдала, а девушек блюла неусыпно. Куда там морскому дракону, у него, по слухам, всего какая-то паршивая тысяча глаз, а тут, по мнению Феолы, и глаз тысяча, и ушей, и носов, и вообще… какая-то она вездесущая. И всепроникающая. Может, нечисть? Феола незаметно коснулась обсидианового браслета на левой руке. Глупость, конечно. Но была бы нечисть – браслет похолодел бы. А он приятно теплый, глубоко наплевав на то, что вулканическое стекло очень плохо нагревается от человеческих рук. Особенно вот так, в браслете, не имея постоянного соприкосновения с кожей[2][Один из методов определения подделки. За пару минут обсидиан не нагреется в человеческих руках. Если нагрелся – подделка.]. – Ритана Ксарес, извольте привести себя в порядок и следовать за мной. Феола только вздохнула. – А что со мной не так? Показывать пальцем вульгарно и бестактно, поэтому ритана Долорес ограничилась кивком на ногу девушки. – Вот. Действительно, ужас-ужас! Или просто – УЖАС?! Пока Феола прыгала, юбка слегка задралась, оборка завернулась, и всем стало видно ее колено. Одно. Левое. Как теперь жить? Вечный позор… Удалиться в монастырь и до скончания веков сей грех отмаливать, не иначе. Увидела бы почтенная ритана Адэхи! И… наверное, умерла бы на месте. Если бы Адэхи позволил. Жаль, что пришлось расстаться. Но наставник не поедет на материк. Ему нельзя. Там властны другие боги. Феола незаметно вздохнула и поправила оборку. – Да, ритана Долорес. Почтенная ритана смягчилась при виде такого послушания. – Феола, вы должны понимать, я все делаю только ради вашего блага. Скажем честно, вам не настолько повезло с внешностью, как вашей сестре, поэтому имеет смысл сделать ставку на доброту, благочестие и послушание. Уверяю вас, эти добродетели не останутся незамеченными. Феола послушно кивала головой в нужных местах, пропуская мимо ушей проповеди почтенной ританы и думая о своем. Да-да, конечно… не повезло ей с внешностью. Может быть… А может и не быть. Алисии повезло, тут и гадать нечего. Старшая сестра просто красотка. Высокая, стройная, с округлостями в нужных местах. А еще белокожая, синеглазая и с золотыми локонами. И их даже завивать не приходится. Потрясающая красотка, даром, что мгновенно обгорает на солнышке, а потому постоянно ходит в шляпках, носит вуали и шарфы и мажется сметаной. Феола не такая. У нее ярко-рыжие волосы, насыщенные, медные, словно пламя костра. Друзья-индейцы прозвали ее «Канси», что значит огонек. Глаза напротив – светлые, бледно-серые, почти белые. Брови и ресницы, правда, черные, но веснушек на лице… ладно. На лице не так много, но нос весь в веснушках. Черты лица? Вроде бы правильные, но пока ничего сказать точнее нельзя. И о фигуре тоже. Шестнадцать лет! Самый гадкоутеночий возраст! Может, и не у всех так складывается, но у Феолы так точно. И что там из нее вырастет? То ли ослепительная красотка, то ли девушка, при виде которой окружающие начинают вежливо бормотать: «да-да, она такая умничка, и так животных любит…» Ритана Долорес явно уповала на второе и заранее учила бедную девочку уму-разуму. Оно и понятно, сама-то ритана выглядела так…. Ее в море засунуть, так из воды вся рыба сбежит. Представьте себе стерлядь. Большую. Дополните ее очарование жидким пучком седых волос и пенсне. Облачите несчастную рыбину в платье с корсетом по моде полувековой давности. Только цвета выбирайте помрачнее. Серый, черный, можно – серый с черной отделкой. И вот – перед вами почтенная дуэнья. Да, и не стоит забывать зонтик. Якобы – от солнца. Он же трость, он же, по мнению Феолы, оружие ближнего боя. Таким, да по человеку – протез придется заказывать. И сейчас все это очарование неумолимо влекло Феолу с палубы в каюту. Девушка уперлась ногами так, что в досках палубы едва вмятины не появились. – Ритана Долорес! Я не могу в каюте! Меня там мутит! – Но вы там спите, ритана Феола! – Но я не могу спать круглосуточно! – Хорошо, ритана. Я сейчас принесу вам молитвенник. В прошлый раз мы остановились на сорок шестой странице… – Да, ритана Долорес, – безрадостно откликнулась Феола. Она преотлично помнила, что в молитвеннике триста шестьдесят пять страниц. Молитвы на каждый день. Простите – триста шестьдесят шесть, просто одна из страниц реже используется. Каждый день находится под покровительством своего святого, каждому святому полагается своя молитва, каждому – за свое. Одному от поноса, второму от запора, третьему во здравие… и попробуй перепутай! Дома Феоле было глубоко плевать, что там и кто там молится. А вот здесь… выбора нет. Приходится учить. Алисия же… Совести у сестры нет! Но с точки зрения дуэньи она ведет себя идеально. Сидит в каюте, бережет кожу от солнечных лучей, разве что вечером выходя на променад, вышивает, читает книги… прелесть, а не подопечная. А тут – Феола! Понятно же, кому достается большая часть оплеух. Сопровождающая удалилась. Феола поглядела на солнце. Высоко… до вечера далеко. Да чтоб ты онемела, стерлядь такая! – Не огорчайтесь, ритана, завтра, край послезавтра – Римат, – один из матросов оказался совсем близко. – Спасибо! – Феола искренне обрадовалась, улыбнулась в ответ. – Дядюшка Джок, спасибо! – Держите, ритана, все не так тоскливо будет! Феола с радостью сунула в рот лакричный леденец. Нравятся, нравятся ей именно эти сладости! Они замечательные! – Спасиво… Получилось не очень внятно, но матрос подмигнул – и удрал, прежде чем на палубе появился тысячеглавый дракон с молитвенником наперевес. Интересно, она все молитвы наизусть знает? И если да – то зачем? – Итак, сегодня у нас день святой Дульсинеи, покровительницы девушек…[3][В нашем мире подобной святой не обнаружено.] * * * – Как работа?! Амадо молчал. А что он должен сказать на эту тему? Прости, дорогая, я сейчас брошу работу – и вперед? С тобой по подругам? А жить на что? Сына на что содержать? Да-да, вот такое отвратительное начальство, совершенно не понимает, что у подчиненных бывают потребности! То есть у их супруг… Альба топнула изящной ножкой. – Поменяйся с кем-нибудь! – Это невозможно, дорогая. – Невозможно! Только потому, что ты сам этого не хочешь! – затопала ножками красавица. Пятнадцать лет брака пошли Альбе Инес только на пользу. Красота ее ничуть не померкла, даже наоборот, стала еще ярче. Четче обозначились черты точеного лица, после родов округлилась фигура… правда, рожала она только раз. Тогда, в юности.