– Мое слово. Кажется, визит Амадо к Веласкесам прошел не зря. Осталось только увязать воедино все эти дела. Глава 3 Побережье. Костер. Рассвет. Море. На горизонте еще не появилась золотистая полоска, там еще даже розовые тона не забрезжили, но рассвет уже близок. И сидящий у костра человек это чувствует. Да, сидящий у костра… Как он выглядит? Если смотреть со спины – вполне безобидно и обыденно. Белая рубашка навыпуск, простые полотняные штаны. Волосы седые, заплетены в косу. Спина прямая, не сгорблена. Ноги босые. Со спины – ничего удивительного. Наверное, какой-то рабочий, вот, и соломенная шляпа небрежно брошена рядом на песок. Захотелось человеку встретить рассвет у костра. Бывает… А вот с лица… Если заглянуть этому человеку в лицо, то куда-то пропадает вся обыденность. Во-первых, это индеец. Во-вторых, ему уже глубоко за… а за сколько? Волосы седые, морщин – не счесть, но зубы все на месте и движения легкие и плавные, словно у ягуара… Та, что возраст определить сложновато. В-третьих, это наверняка шаман. Об этом говорят и затейливые разноцветные татуировки, которые покрывают все его тело. Это со спины не видно, а в вороте рубахи: ой-ой-ой… так и ползут, словно змеи. Живые, жутковатые… И в длинные, чуть не до земли, волосы вплетены какие-то амулеты… взять и рассмотреть поближе? Спасибо, это если кому жить очень надоело. Потому как на поясе у мужчины висит кривой обсидиановый клинок. И вот сразу чувствуется, что он не раз отведывал крови. И на руках у него какие-то перстни, и на шее куча висюлек, и рядом… да, рядом лежит небольшой бубен. Просто под шляпой его сразу-то и не видно. А он есть. Маленький, костяной… Шаман смотрит в огонь. Он ждет рассвета, чтобы получить подсказку. Если смотреть на солнце, через живой огонь, то есть огонь, зажженный трением, да еще над соленой водой, которая, как известно, гибельна для нелюдей… есть возможность получить… нет, не ответ. Кто ж тебе ответ-то скажет? Может, еще и жизнь твою за тебя прожить? Боги так не делают. Тебе свободу воли дали, вот ты и думай, ты и действуй. Сам, все сам. А тебе могут подсказать, подтолкнуть… Помочь чуточку. Нет, не с выбором. Скорее, с его определением. Направо пойдешь – в канаву попадешь. Налево пойдешь – в терновник попадешь. Прямо пойдешь – в огонь попадешь. Как в старых сказках. А уж чего тебе больше хочется, ты сам решай. Шкура, чай, твоя, не чужая… Для себя Адэхи почти никогда и ни о чем и не спрашивал – зачем? Но сейчас… Его ученица – там. За морем. В далекой и чужой стране. И она одна. А если ей понадобится помощь? Связка «учитель – ученик» очень важна. И не только со стороны ученика. Ученик обязан? Ну и наставник тоже… обязан. А вы как думали? Только учить? И ни за что не отвечать? Так не бывает. У шаманов никогда не бывает. Боги видят. Боги знают. И недостойного Боги лишат своей защиты. А если ты не можешь сделать так, чтобы твой ученик сумел постоять за себя… или если ты ему не помог, когда потребовалось… Адэхи не хотел такого. И смотрел, смотрел в костер. И видел сквозь языки пламени, как над черной полосой моря разливается золотая полоса солнечного сияния. И знаки, которые были непонятны другому, складывались для него в понятное письмо, и глухо трещал над побережьем костяной бубен, помогая пройти туда, куда не очень-то пускают обычных людей, даже во сне. И вернуться. Главное – вернуться. Это самое сложное. Когда Адэхи пришел в себя, было уже ближе к полудню. Шаман бросил бубен и откинулся на песок, прямо где сидел. Он не обратил внимания, как сам собой взвился неистовым языком и погас костер – обыденность. Как буквально вылетела из моря волна, стараясь слизнуть его остатки – и жадно глотнула, уволокла угли на глубину. Как ласково перебирает его волосы ветер, нашептывая что-то успокоительное – сегодня ты выложился по полной. Но справился. Ты справился здесь. А вот твоя ученица там. Ты знаешь, что надо делать, учитель. Так сделай это. Просто – сделай. И Адэхи не собирался отлынивать от своего долга учителя. Сейчас, только полежит еще немножко, придет в себя – и встанет. И сделает. Не для того он больше десяти лет учил малышку, чтобы сейчас… нет, не для того. Ах, этот возраст, который не щадит даже шаманов… Ничего, сейчас он отдохнет – и начнет действовать. Уже скоро. Уже почти сейчас… Это его долг и его право. * * * – Братец, я все понимаю, но поверь, твой друг – человек нехороший. Подлый и опасный. Лоуренсио только глаза закатил. – Феола, когда ж ты это перерастешь? Дело было за завтраком. И надо сказать, настроение было у всех Ксаресов на редкость отвратительное. Новое место, плюс усталость с дороги, плюс предстоящее знакомство со столицей… Тут много всего добавляется. В результате все не выспались, может быть, кроме Феолы. Вот она была бодра, весела и игрива, словно птичка. И так же весело щебетала. Алисия Катарина демонстративно подносила ладонь ко лбу. Сестру она любила, но… это – несправедливо! Сама Алисия вчера провертелась в кровати чуть не до двенадцати ночи, потом просыпалась то ли три, то ли четыре раза… это – столица. Здесь нет привычных шумов и шорохов, здесь не поют по ночам невольники свои протяжные песни, здесь не кричат тоскливо и горько ночные птицы. Но здесь шумят лошади и мобили. Здесь непривычно и резко пахнет керосином. Здесь столица. И постоянно чувствуется, что кто-то есть. Кто? Люди. Так много людей, так непривычно, так странно… А как примут в столице Алисию? Какое впечатление она произведет? Удастся ли ей найти мужа? А когда удастся, каким он будет? Помоложе или постарше, стройным или плотным… вопросы, вопросы, так много вопросов! Закономерным результатом стала головная боль и отвратительное самочувствие. Феолу такие мелочи не смущали. Вопросы какие-то, мужья… Ей вообще еще рано. Хотя Адэхи и уверял, что она засиделась в девках, вот в его народе девочки замуж выходят в тринадцать, как кровь упадет. А шестнадцать… никто тебя, такую старую, и не возьмет. И тут же добавлял, что Феолу – возьмут. Обязательно и безусловно. На Алисию старик смотрел с осуждением, но младшую из Ксаресов привечал. Была у них своя тайна. Феола еще раз с сочувствием поглядела на сестру. – Лисси, тебе помочь? – Не называй меня Лисси. И да… помоги. Феола вздохнула и встала из-за стола. Обошла вокруг сестры, встала сзади, бесцеремонно отодвинула тщательно уложенные локоны и принялась массировать маленькие розовые ушки. Через несколько минут Алисия порозовела и заулыбалась. – Это ненадолго, – предупредила Феола. – Может быть, часа на два-три, не больше.