Анхель прищурился и протянул ему ту же самую бонбоньерку. – Возьми еще пастилку. И поехали. В доме сеньоры Зизи нас ждут сговорчивые девочки! Платить, естественно, будет Лоуренсио. В честь победы. Анхель не собирался отказываться от своего триумфа над Ортисом. Вот еще! Лоуренсио вздохнул. Пастилка растаяла у него на языке взрывом апельсина… через несколько минут в ушах зашумело, голова стала снова легкой, а мир показался вполне пригодным местом для жилья. – А поехали! Анхель плюхнулся на сиденье мобиля и довольно улыбнулся. Конечно, поехали! Веселиться, радоваться жизни, наслаждаться… это – прекрасно! Это и есть настоящая жизнь! А тот, кто этого не понимает – недостойный глупец. А сбитый человек… А что – это кто-то важный? Или нужный? Анхель и думать о нем не собирался, и вспоминать… хотя – нет! Надо подумать. Анхель прекрасно понимал, что в канаву он тащил полутруп, почти труп. Скорее всего, к утру этот тип просто сдохнет. И что? Жалеть его, что ли? Да вот еще не хватало! Анхеля уж точно никто не пожалеет! А потому – вперед! На поиски приключений и развлечений! К победе и удовольствиям! Особенно за чужой счет! Вперед! Глава 2 – Дорогой, я все думаю, правильно ли мы поступили. Тан Хулио Патрисио Ксарес посмотрел на супругу. Ритана Катарина Мария Ксарес выглядела задумчивой. И иголка в ее руке не двигалась, замерев над вышивкой с нарциссами. Сразу было видно, в кого пошли дети. Если Лоуренсио и Алисия получились копиями отца – такие же высокие, светловолосые, яркие… Феола была копией матери. Невысокая, рыжеволосая, с солнечными пятнышками веснушек на хорошеньком носике, улыбчивая и уютная, она освещала и обогревала немаленькую гостиную одной своей улыбкой. И вовсе та не казалась большой и пустой. А еще тоскливой и гулкой. Дети уехали в метрополию. И это было… грустно. Понятно, что рано или поздно им нужно будет расправить крылья. И свобода им нужна от родителей. И замуж выходить – жениться тоже надо. Но… как же страшно их отпускать! Как же боязно за них! Таких пока еще наивных, неловких, неуклюжих… словно котята, у которых впервые открылись глазки, выбрались из коробки и поползли куда-то. А ты и сделать-то ничего не можешь. А вдруг там пропасть? Обрыв? Водоем? Как уберечь их? Как защитить? Тан Ксарес таких опасений не испытывал. – Дорогая, ты же понимаешь, что это необходимо. – Понимаю. Но говорю сейчас не о понимании, а о страхе. Тан улыбнулся, подошел к супруге, поцеловал, погладил по голове. Сколько уж лет прошло? Двадцать? Двадцать пять? Да нет, почти тридцать лет улетело с той секунды, когда на улице его ослепил блеск ярких солнечных волос. И улыбка незнакомой девушки. Ах, как же шипели тогда недоброжелатели! Ему прочили богатую невесту, и вроде как имелись возможности, и он знал, что девушка будет не против… просто не говорил пока о своей любви. Был одним из многих, не единственным, но его выделяли. Был. А потом увидел Катарину Марию – и пропал. И ничего его не остановило. Ни отцовский гнев, ни возмущение знакомых, ни ярость обиженной красавицы, которая полагала, что Хулио уже прочно сидит на ее крючке, только что подсечь рыбку осталось… А были и другие причины. Хулио был не слишком богат. Отец искренне считал, что пробиваться дети должны сами, а деньги им давать – зачем? Обойдутся! Сами справятся. У Хулио была небольшая сумма, оставленная ему дедом, но просто так ее размотать не вышло бы. Да и не хотелось. Эти деньги, о которых, кстати, не знал отец, были его страховкой. И они преотлично пригодились. Когда он, вопреки всем, женился на любимой женщине, отец просто выгнал его из дома. Хулио тогда не расстроился. Мать уже умерла, а остальные… радуетесь, что наследство делить не надо? Радуйтесь, не надорвитесь! А он и сам справится. Хулио рискнул, конечно, но смелым удача помогает. Так и получилось. На оставленные деньги он купил полуразорившуюся плантацию и отправился в Колонии. Не зная практически ничего. Не предполагая, с чего начинать. Имея весьма и весьма скромный капитал… разве что желание бороться и победить прилагалось. И любящая супруга, которая никогда не сомневалась в муже. Но – дело пошло. Оно и неудивительно, что плантация разоряется, если в нее не вкладывать! А только выкачивать и выкачивать деньги на свои потребности… но какие потребности были у Ксаресов? Да только одна! Построить дом для себя и своих детей. Надежный, крепкий и уютный. И это у них получилось. За эти годы многое изменилось. С других плантаций люди бежали. У них – никогда. Другие плантации могли работать в убыток. Ксаресы – нет. Просто потому, что у них никто не работал из-под палки. Все получали за свою работу хоть небольшую, но оплату. Все были заинтересованы. Так, постепенно, и состояние сколотилось. А братья и сестры тана Ксареса? Он наводил справки – и приходил к простому выводу. Лучшая месть – это жить и быть счастливым. Он знал, что отец окончательно одурел и держит в страхе всю семью, переписывая по шестнадцать раз в месяц завещание. Он знал, что его родные не добились особых успехов, оставшись в метрополии. Знал и радовался. Иногда стоит думать своей головой. А то как получается? Не переживай, сынок, папа свою жизнь прожил, он и твою проживет. Он-то знает, как лучше. И Хулио обнял свою супругу. – Ничего не бойся, родная. Я попросил кое-кого приглядеть за детьми. Одни они не останутся. Да и Фи…. Ты сама знаешь. – Знаю. Как же быстро они выросли. Как стремительно повзрослели… – Скоро внуков нам наделают. Хочешь? – А ты? – А я согласен спать с такой молодой и красивой бабушкой. Доказать? – Показать… Тан Ксарес улыбнулся. Тридцать лет. И такое счастье. Его, родное, рыжее, солнечное и любимое. Все у них будет хорошо! Он в лепешку расшибется, а будет. И за детьми приглядят, это уж наверняка… Все. Будет. Хорошо. Осталось убедить в этом жену. Но очень приятным способом. * * * Как встречать сестер, если голова у тебя не просто болит? Если в ней поселилась стая дятлов-шизофреников и активно долбит, долбит, долбит твой несчастный висок? Как?! Спасибо Анхелю, не дал друг пропасть. С утра напоил несчастного Лоуренсио какой-то жуткой микстурой, состоящей, судя по ощущениям, наполовину из горького перца, а наполовину из кофе, потом потащил чуть ли не на себе в душ, в столовую… В результате Лоуренсио почувствовал себя почти человеком. Оттаял, заулыбался…. – Анхель, ты настоящий друг. Не дал помереть страшной смертью! Анхель небрежно пожал плечами. – Тебе еще сегодня сестер встречать. – Ох… – Лоуренсио неосторожным жестом схватился за голову, и та опять заболела.