Стоит ли обвинять дана, что он на секунду закрыл глаза? А когда открыл их… А ничего не изменилось. Лежат в ларчике кольцо и платок. Сидит рядом дочка, смотрит синими глазами, встревоженно. – Папочка, с тобой все в порядке? Все хорошо? Ты так побелел… мне страшно стало… И свиток лежит, и за окнами обычная ночь… и пламя не мечется по стенам… показалось? Ох, как дан Марк хотел в это поверить! Всей душой, всем сердцем… и только страх, поселившийся глубоко внутри, шептал: нет. Не привиделось. И не мечтай даже, дружище… Это – было. На самом деле было. И у Адриенны, и, может, у твоей жены, и у ее отца, и… да кто их знает? Люди они хоть – или уже что-то другое? Не понять… Дан Марк решительно захлопнул ларчик. – Адриенна, я отнесу это на место. – Место? – Да… – Я с тобой, отец. Я должна знать, где оно. И дан Марк не нашел в себе сил возражать. И проводил дочь, и показал хитро устроенный тайник в подземелье, и научил открывать… А потом пошел и в хлам напился у себя в кабинете. Так, что утром смог бы не выехать, а только выкатиться. Как бревно. Но гонец и так никуда не уехал утром. От шока Адриенне стало плохо, и всю ночь вокруг нее носились служанки. Девочка уронила первую кровь, и было это очень болезненно. До жара. До бреда. Так что выехать у гонца получилось только спустя сутки. Но тут – обстоятельства. Ничего не поделаешь, не везти же к королю больного ребенка? Так и уморить девчонку недолго, а она живой нужна. Целой и невредимой… Единственная, кто был доволен задержкой, – портниха. Она успела переделать целых четыре платья, да еще и гонца расспросила. Получилось не идеально, но хоть как-то… Не придется их девочке краснеть при дворе. Самой плохо одетой она не будет, хоть фасоны и отличаются чуточку, но ткани роскошные, и шитье, и украшения… Да и держать себя дана Адриенна умеет. Справится… СибЛевраны выехали только на следующее утро. В одной карете. Дан Марк все еще страдал от головной боли, а Адриенна вообще не могла сесть в седло. Но повеление короля было исполнено. СибЛевраны ехали в Эврону. Мия Скучно… Мия со скуки бы померла в доме дядюшки, если бы не открывшиеся способности. Если бы не мамины рассказы о прабабушке. Мама говорила неохотно, но тем интереснее было узнавать новые и новые подробности. Мия все яснее понимала, насколько это… Восхитительно! Ты можешь быть кем угодно, где угодно, тебя никто не заподозрит, о тебе никто не подумает… Любое лицо, любое тело… Со слов матери, прабабушка была фрейлиной ее величества. И служила ей, исполняя деликатные поручения. Прийти, уйти, подслушать, поговорить… да мало ли что можно сделать, обладая таким умением? Так что Мия тренировалась. Пока у нее получалось мало и плохо. Менять цвет волос, менять черты лица, менять тело… вот с телом получалось хуже всего, но тут, мать сказала, есть ограничения. Размеры не меняются. Вырастить третью ногу или там шестой глаз не получится. Сохранить облик надолго? Прабабка могла сохранять его сутками. Мия? Как получится, но сам факт, что она проявила силу в день своего созревания, говорит о многом. Прабабка говорила, что самые сильные проявляются сразу, еще в младенчестве. В детстве… Потом по силе идут те, кто проявляется в день взросления. А у некоторых и до старости может ничего не показаться. Так, собой они управлять могут, но и только. Морщины, пигментные пятна, седина… ничего этого у Мии никогда не будет. Над собой она будет властна, она всегда будет выглядеть молодо… Фьора даже немного завидовала дочери. Она делала маски, пользовалась притираниями, а Мии это не грозит. С другой стороны… Слишком опасное умение. Церковники захотят просто сжечь девушку, а остальные – использовать. И кто его знает еще, что именно хуже? На костре хотя бы сразу отмучаешься… Мия мрачно смотрела в зеркало. Вот так… Медленно, очень медленно волосы меняли цвет. Сначала со светлого на рыжий, потом на черный, потом, прядями, обратно. И еще раз. И еще… Пока действие не становилось привычным. Но надолго девочки не хватало. Минут десять-пятнадцать, а потом поесть и поспать. Сил тратилось очень много. Да, есть и спать… * * * Это для Мии нашлось дело. Для ее младших сестер и искать не пришлось: пока что Джулии и Серене нужны были только Мария, куклы и сказки. А Энцо? Чем может заниматься в городе благородный дан? Заметим, это не деревня, риск попасть в дурную компания возрастает многократно, да и просто вляпаться куда-нибудь… Дан или не дан, а плетью шкуру спустить могут. Потом разберутся, да толку – чуть. Джакомо думал над этим не слишком долго. А потом решил побеседовать с Мией. Нет, не с Фьорой, он уже понял, что эданна Фьора, во-первых, эданна до мозга костей, а во-вторых, главой семьи здесь и сейчас является Мия. Ей только возраста не хватает, а авторитет у нее есть. И младшие ее слушаются. Мия дяде не обрадовалась. Она как раз закончила превращаться обратно и сейчас лежала, отдыхала. Выглядела усталой и болезненной, вплоть до темных кругов под глазами. Джакомо уверился, что племянница тяжело взрослеет… такое бывает, но дело не терпело отлагательств. – Мия, что ты думаешь об Энцо? Мия посмотрела удивленными глазами. А что она думает о брате? Он есть. Этого достаточно. – То есть? – Чем Лоренцо Феретти должен заниматься в городе? В моем доме. Мия задумалась всерьез. А правда – чем?