И некогда, и пока что неохота. Иннис… Моя любимая, моя девочка, мой ветерок… Марта смотрит с сочувствием, но не лезет. Я честно рассказал ей все про Инни, но что она могла сказать? Пока – ничего. Ближайшие три-четыре месяца мне точно будет не до любви. А потом… Да имею ли я право вытаскивать любимую женщину в этот гадюшник? И согласится ли она? Иннис прежде всего – Андаго. Ее так учили, растили, воспитывали, для нее главное – это продолжить род Андаго. А я… я – Раденор. И для меня это тоже важно. Но мои дети будут королями Раденора. А еще – четвертьдемонами. Между прочим, опасная штука. Если полудемон – это верная смерть, то четвертьдемон… Лотерея. Дариола выжила потому, что находилась в моем дворце. В моем месте силы, где все на крови построено и на костях уложено. А вот живи она в глуши, как Мишель, точно бы сдохла еще на третьем месяце. Согласится ли Иннис на такое? Себе я могу признаться, что немножко боюсь. Да, я не страшусь крови, смерти, пыток, но разочароваться еще раз? Как с Карли? Тогда мне было очень больно. До сих пор саднит. Кстати, Карли возвращается ко двору. И ведет себя так, что иногда мне хочется посочувствовать ее мужу. Ничего нет хуже разочарованной женщины. Она упорно строит глазки мне, но я смотрю мимо. Мне она не нужна. Когда-то я все бы отдал ради нее. Сейчас же… Сейчас я мысленно ставлю рядом с ней Иннис. Моя девочка вскидывает голову, отбрасывает назад черные пряди. Я – Андаго. И хочу, чтобы жил мой род. Вот то, что Карли даже в голову не приходит. Даже бежала из дома она ради себя. Не для семьи, не для своего рода – для себя. Иннис не такая. Для Иннис важнее всего род Андаго. Все остальное – потом. Только я не могу стать частью ее рода. У нас разные дороги. А еще… На моих руках слишком много крови. Я убивал – и получал от этого удовольствие. И подозреваю, что рано или поздно демоническая сущность возьмет вверх. И что тогда? Я сумею уйти туда, где живут демоны. Но сумею ли я оставить Иннис? Или просто – не причинить ей вреда? Мне страшно за нее. * * * Рене Моринар приоткрывает глаза. И тут же понимает, что это не получится – ресницы слиплись от крови. Болван! Даже не так. Идиот с полным отсутствием разума. Иначе и не скажешь. Ну надо же было так попасться?! До Риолона они доехали. И даже проехали два дня по его земле. А потом остановились на ночлег в замке рода Мирос. Там их и повязали. Добавили снотворного в пиво, которым щедро угостили, тех, кто не пил, оглушили и связали. В частности – его. Да, дрался он неплохо, но что может сделать один мужчина с мечом против трех десятков с копьями и сетями? Вот его и сбили с ног. Опутали, как зверя, оглушили… Но зачем?! Рене пытается пошевелиться и чуть простонать – и это не прошло незамеченным. – Очнулся? В следующий миг ему на голову льется вода. Не слишком чистая, чуть затхлая и теплая, но даже это лучше, чем ничего. Часть он просто сглатывает, часть смывает у него кровь с лица, остальное стирают какой-то тряпкой – и он может оглядеться. Он находится в подземелье, это определенно. Запах здесь такой… и сырость. В пыточной. И на него смотрят четыре человека. Один – явно палач. Кожаная одежда, маска на лице, пыточные щипцы за поясом – сложно ошибиться. Трое других… Ёпт… Служители Храма, определенно. Одежды, символы, свет в глазах… А еще – явные признаки одержимости. Рене не знает об этом, но от Крысиного короля можно было спастись верой и молитвой. Это – так. Но ведь фанатизм – это квинтэссенция веры. Своего рода вера в абсолюте. Соответственно уцелели не только истинно праведные, наподобие встреченного Алексом служителя. Уцелели еще и те, кто не мыслил себя без веры, а веры без себя. И вот об этом полудемон не подумал, а Рене… А Рене никто не рассказывал про Короля, так-то. Ему просто сказали, что крысы взбесились. И – да! Алекс совершенно не подумал, что кто-то мог уцелеть и организовать сопротивление. Но фанатики – страшная сила. – Д-да… – Не спросишь, что нам от тебя надо? – Сами скажете, – к Рене медленно приходит осознание того, что сейчас будут пытки. И избавиться от них… удастся ли? Ни одно везение не длится вечно. – Это верно. Скажем. Ты ведь один из соратников демона. – Демона?! Вот теперь Рене искренне удивляется. Алекс при нем не превращался, поэтому о второй сущности своего друга Моринар не догадывается. И служители это видят. – Он не лжет. Ты не знаешь, кому служишь? – Его величеству. Александру Леонарду Раденору. – А то, что он демон, – не знаешь? Рене хлопает ресницами. – Он не демон, нет. – Но что-то черное ты в нем замечал, так? Рене хочет пожать плечами, но на дыбе это как-то неудобно делать. – Черное? Вряд ли. Обычный некромант. Да, таланты Алекса не остались незамеченными Моринарами. Но Алекс особенно и не прятался. Подумаешь – некромант! Не мужеложец ведь?! – Некромант?! Так ты об этом знал?! – Да об этом почти весь дворец знает, – Рене смотрит независимо. – Что в этом плохого? – В некромантии?! – Один из фанатиков, самый ярый, подается вперед. Второй чуть придерживает его за плечо. – Подожди, мы должны узнать все до конца и лишь потом определить его вину. – И в чем я виноват? Глаза храмовника горят гневом, лицо искажается.