Алаис пожала плечами. – Не хотелось бы. Я надеюсь, что нам удалось оторваться, то есть мне. Ищут девушку, а я теперь парень. Волосы перекрасила, вот глаза… – Красивые у тебя глаза. Редкие, конечно… – Красные, как у кролика. – Фиалковые. Красивые. Алаис чуть из гамака не навернулась. – Далан, ты рехнулся? – А что? – У меня глаза всю жизнь были красные. Серьезно. – Почему? – Мне не сказали почему, – окрысилась Алаис. – Знаешь, сколько я с этой красноглазостью натерпелась? Может, повитуха чего напортачила при родах, может, чья кровь так интересно вылезла… Не знаю! Но – красные! Как у кролика! Далан помолчал пару минут. Подумал. – Алекс, я не знаю, как раньше, но сейчас у тебя глаза лиловые. Ярко-лиловые, красивые такие… Алаис плюнула и полезла в свой мешок с пожитками, раскапывать крохотное серебряное зеркальце. Раскопала – и еще раз плюнула. Света в трюме не хватало. Пришлось выйти на палубу. Да, полированное серебро – это не стекло, и луна плюс звезды не составят конкуренции электричеству. Но даже здесь и сейчас было заметно, что цвет глаз у нее поменялся. Он стал темнее, насыщеннее, может, и правда – лиловые? Тогда слава Маритани! Далан сопел за плечом, намекая, что хорошо бы и спать пойти. Пришлось убираться с палубы и устраиваться в гамаке. Далан уже давно сопел в две дырочки, а Алаис напряженно размышляла. У нее поменялся цвет глаз. Когда это произошло? На Маритани? Да, наверное. А почему? Вот этот вопрос ее интересовал больше всего. Причин было множество, самая простая из них – беременность, гормональный стресс, как следствие – проявившаяся пигментация, если еще и волосы потемнеют – это точно оно. Недаром же она спокойно находится на солнце, не рискуя получить ожоги. Надо будет на берегу смыть краску, посмотреть, что получится, и если волосы станут не кипенно-белыми, а серыми, например, то жизнь удалась! Будут искать красноглазую девушку с белыми волосами. А она теперь с фиолетовыми глазами, что не такая уж редкость в мире, и если что – оставит рыжий цвет волос. Или вообще в каштановый перекрасится. Уж подберем тона как-нибудь. Смешаем хну, басму… много в мире есть природных красителей. Смена цвета глаз – громадный плюсик в карму. Конечно, ее могут не признать, но… ей хватит рассказать, что хранится в тайниках. Мигом согласятся, что она Алаис Карнавон. Опять же в этом мире знают про отпечатки пальцев. В родовой книге Карнавонов есть отпечаток ее ладони. Руку мазали чернилами, прикладывали к странице под ее именем. Так что доказать свою подлинность будет несложно. Если она вернется победительницей, сомнений и так не возникнет. Что еще может быть причиной? Маритани. Алаис знала, что у тех, кто «благословлен Морем», меняется цвет глаз на синий. Красный плюс синий как раз фиолетовый и выйдет. Правда, с чего ее вдруг Море благословило? Из-за «карнавонистости»? Неубедительно. Скорее, там или радиоактивный фон, или лопают они что-то такое, что влияет на выработку пигмента… недаром же маританцы в основном черноволосые, синеглазые, смуглые… Хотя и не показатель. Последнюю версию Алаис рассматривала по привычке. Маритани. Только не остров, а богиня. Маританцы свято верили, что Маритани может встретить человека, заглянуть в его душу и выполнить самое заветное желание. И не была ли та девчонка, которая выменяла у Алаис бандану?.. Ну нет! Это уж вовсе бред! Только богам и дела по земле гулять и за народом приглядывать! Все же глаза – это гормональное. Не было пигмента, а после беременности он начал вырабатываться. Бывает ли такое? В нашей жизни все бывает, тем более что альбинизм – разных видов. Вроде бы при каком-то из них пигмент может начать вырабатываться со временем. Эх, сюда бы медицинскую энциклопедию! Но чего нет, того и не появится. В следующие лет триста – точно. Алаис плюнула, завернулась в одеяло покрепче и попробовала уснуть. Не сразу, но это удалось. А утром она еще раз посмотрела в зеркало – и искренне порадовалась. На бледном лице (но не молочно-белом, не как смерть) сияли большие фиолетовые глазищи. Какая прелесть! Семейство Даверт – Что значит – нет денег? Эттан не повышал голоса, но собеседник все равно покрылся крупными каплями пота. – Пресветлый… мы очень сильно потратились в последнее время. – Да? – Вот… извольте взглянуть. Эттан взглянул. Все верно. В круглую сумму влетела свадьба, приданое Лусии, дом в Тавальене, кое-какие привычки Преотца… ох, много чего. А вот с поступлениями было куда как хуже. Какой век Храм Ардена боролся за отчисления от налогов – бесполезно. Герцоги отказывались их платить, а надавить на заносчивых тварей было особо нечем. Приходилось жить на пожертвования, а это дело добровольное. Некоторые уже и не по разу добровольно пожертвовали… Можно бы расширить круг добровольцев, но Эттан не сильно обольщался. Преотец – это сила, но в основном в Тавальене. А попробуешь надавить на королей, так могут и под стены Тавальена с дружеским визитом прийти. Поинтересоваться, не тесна ли некоему Преотцу его мантия? Это не выход. А где выход? Предстоящий Синор негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. – Пресветлый… – Да? – Мы можем обратиться к Ордену Моря. – Да? – в голосе Эттана проскользнули заинтересованные нотки. – Вполне. Их миссии разбросаны по всему миру, они занимаются торговлей, они богатеют, а отчислений от них казна веками дожидается. В голосе предстоящего звучала глубокая личная обида. Казна-то в его ведении… Непоступление в нее денег он считал своей личной глубокой обидой. Эттан призадумался. – Ладно. Напишите магистру, пусть Шеллен прибудет в Тавальен для личной беседы. – Повинуюсь, пресветлый. Предстоящий Синор спрятал ухмылку в уголках глаз. Зная магистра Шеллена, зная Эттана… Если они не поссорятся – зовите его мальком! А там настанет время и для второго хода. План тьера Эльнора начинал воплощаться в жизнь.