А жизни вообще на наши правила хвостом махнуть. Два раза. Спасибо еще, если не кучку наложить… из-под хвоста. Это – жизнь, и никаким правилам ты ее не подчинишь, хоть разорвись на части. Просто – жизнь. *** Тира сидела на камне и смотрела на море. Ей не хотелось ни с кем видеться, разговаривать… ей хотелось спрятаться где-нибудь и пережить то, что творится у нее внутри. Осторожно, спокойно, не расплескав. Слишком многое кипело у нее внутри, слишком уж неуправляемо счастливой она себя чувствовала. Ричард ее тоже любит. Их любовь взаимна, но заранее обречена. У них может быть ребенок. И вообще, она безумно, безудержно счастлива… Тира так задумалась, что не услышала, как заскрипела галька под мужскими сапогами. Вот уж преступная небрежность для воина. Она опомнилась, только когда Эльг Торсвег уселся рядом на подходящий камень. – Шторм будет. Тира кивнула, не желая разговаривать ни с кем, а там более, с этим гадким типом, который изрядно отравил ей путешествие к Хардрингам. Хоть бы ему провалиться… под тот самый камушек! – И длинный, дня на два… Ответом ему был второй кивок. Олав понял, что ничего более путного не выудит, и разозлился. – Уедешь с Вирмы, с этим… То ли вопрос, то ли плевок? Тира пожала плечами. Это касалось ее самой, ее матери, Ричарда, людей Эллейга, но уж точно не какого-то Торсвега. И откровенничать она не собиралась. Но и драться… Эльг сильнее. Он ее скрутит в пять минут, пусть она и получила пояс воина, но мужчина опытнее, это не тот противник, с которым хотелось бы связываться. Воин – это не тот, кто слепо ввязывается в битву, учили ее, воин умеет правильно оценить и выбрать противника себе по силам. – А что ж так? Не звал? Теперь в голосе мужчины звенит злая издевка. Тире хочется развернуться – и впечатать кулак в эту… это рыло! Чтобы клыками подавился и злобой захлебнулся. Но – нельзя. Поэтому она даже не удостаивает мужчину ответом. И взглядом тоже. Боится не сдержаться. Эльг весь кипит от гнева, и это видно невооруженным взглядом. Но почему? Тира не питала иллюзий, она ему нравится, он ее хочет, но у него и других женщин – прорва. Почему именно она? Почему здесь и сейчас? Логичнее было бы подождать, пока Ричард уедет и попробовать подобрать объедки со стола льва, шакалы так всегда делают. Лучшим ответом в таком случае остается молчание. А если уж дойдет до дела – придется бить насмерть. Эльг вздохнул рядом. – Ты не думай чего плохого… ты сама пойми, вам не по пути. Никак не по пути. И ты с ним свою жизнь загубишь, и он с тобой… ему уже подходящую девку подобрали, и это не ты. Ты себя просто загубишь. Сейчас он уедет, тебя жрать поедом начнут… Тира честно слушала, держалась, сколько могла, но ее все же сорвало. – Заботься о своих делах, Торсвег. И о том, чтобы тебя с теплого места не вышибли, а со своей жизнью я без всяких тут разберусь. Намек был более, чем понятен. И мужчина не выдержал, словно маска с лица упала. – Приползешь еще, сапоги мне целовать, дрянь сопливая… Тира пожала плечами. Такой вариант тоже был возможен, но… – Почему бы нам тогда и не поговорить? Эльг медленно встал. Громадный, краснорожий, кулаки сжимаются и разжимаются, есть чего испугаться. Тира смотрела с полным равнодушием. Она уже знала, если ее попробуют схватить, она будет бить насмерть. Ответит потом на суде. Даже – на божьем. Иначе ей с этим человеком никак не справиться. Честный бой – для честных людей, а для таких – кинжал в печень. Но Эльг плюнул на гальку, да и пошел прочь. И только тогда Тира позволила себе расслабиться. И почему его так заело? Что случилось? Не понять… посоветоваться бы с кем? Разве что с мамой? Тоже дело… только чуть попозже. Дайте ей еще час-другой наедине с морем. *** Для людей на Вирме расстояния большие, своими-то ногами, да по холмам, по камням, по взгорьям. А голубям – проще. Они по прямой летают, им ходить не надо. Вечером прилетел один голубь, утром улетел другой… обычное дело. Да и в записках ничего такого не было, вроде как. Приставленные к голубятне люди, хоть и проглядели их (работа такая), но по назначению отдали. Птицы несли на своих крыльях смерть. Безобидные почтовые голуби… Глава 9 Ах, маскарад… Уэльстер, Кардин. – Мам, а что ты наденешь? Маскарадный костюм у Лилиан был один, использовался он только в Ативерне, значит, можно его без зазрения совести надеть и в Уэльстере. Благо, девочки упаковали. Тот самый. Летучая мышь. Его-то Лиля и продемонстрировала дочери. – Мам, а можно мне у Руты на ночь остаться? На минуту графиня Иртон задумалась. С одной стороны – эввиры, все же. С другой? Да что там может грозить Миранде? При четырех вирманах в охране и двух собаках, которые одной улыбкой стадо гопников разгонят. И с Джерисоном им надо будет поговорить… Ладно. Если быть до конца честной сама с собой, Лиле действительно хотелось прояснить все с Джерисоном. И посмотреть, как он будет реагировать на ту самую незнакомку. Ту самую… Чем хорош «летучемышиный костюм», это своей универсальностью. Лиля могла его легко переделать по своему желанию. Лиля так и собиралась сделать. Мужчины так устроены, они не воспринимают детали одежды, они видят весь образ в целом. Красиво, хорошо одета женщина – они это скажут. А вот сказать, что «она была в зеленом платье, на рукавах белая отделка, ханганская тесьма, эльванский платок, шитый золотой нитью…». На это способны единицы, к которым Джерисон не относился. Платье можно было оставить то же самое, а вот «мышку» поменять на «кошку». Сделать шпильки с «ушками», перчатки с «коготками», маску в виде кошачьей мордочки… да, и украшения из «кошачьего глаза». Очень к месту. Зеленоватый такой… В нужный момент все это меняется минуты за три-четыре. Главное – наличие укромного места, зеркало – желательно, но Лиля взяла с собой сумочку. Маленькую, изящную, чтобы можно было пристегнуть к поясу, на время танцев. Что берут с собой на бал благородные дамы? Как обычно – зеркало, нюхательная соль, гребешок, несколько шпилек… Лиля прибавила сюда же иголку, с намотанной на нее черной ниткой, мало ли что? Цепанут так платье, и ходи до конца вечера с дыркой? И – уже для себя, фактически мини-аптечка.