– Да. Примерно полдня верхом, пешком быстрее. – Как? – искренне удивилась Анжелина. Бран обвел рукой остров, щедро прихватывая и кусок моря. – Ваше высочество, это Вирма. Здесь пройти можно везде, а вот проехать только там, где есть дороги. – А мы точно пройдем? – Или умрем, – пожал плечами Бран. – Не хотелось бы, мне еще рано к Холошу. Анжелина обхватила себя руками за плечи, словно от холода. – За что? – Думаю, чтобы мы не узнали, откуда эта фибула. – А откуда они узнали? Бран хмыкнул. – Вы умеете задавать сложные вопросы, миледи. – Сумеем ли мы найти ответ? Ответа у Брана не было даже сейчас. Вместо этого он кивнул на берег. – Вы побудете там, миледи? – Да, конечно. А что вы будете делать? – Устрою нашим соратникам огненное погребение. Анжелина сжала кулачки, всхлипнула, но сдержалась усилием воли. – Эдайна, Анна, да и все остальные… как же права была Джин, что не захотела ехать со мной! И Лора! Я просто несчастье приношу. – Чушь, – отрезал Бран, даже не сомневаясь в своих словах. – Несчастье приносите не вы, а подлецы и предатели, которых многовато развелось. Ничего, еще перевешаем. Анжелина прерывисто вздохнула, но спорить не стала. – Я могу вам помочь? – Нет, ваше высочество. Это мое дело, как жреца – отпустить их души. Анжелина еще раз кивнула, и отправилась на берег. Бран сделал все, как положено. Он понимал, что время дорого, что преследователи, добив их спутников, могут подняться вверх по течению, и все же, все же… Сентиментальность? Не только. Поди, разбери потом, сколько выжило, сколько осталось… Так что Бран уложил всех мертвецов головой к носу лодки, каждому положил под руку оружие, проверил золото в кошелях, и быстро надрезал себе палец. Начертить знак Холоша у каждого на лбу – недолго. Но это как призвать благословение бога. Холош не тронет их души в посмертии, а Олайв всегда примет тех, кто сложил голову в бою. Молитва? Бран не видел в ней смысла – сейчас. Просто короткое: – Я дарю вашим душам свободу. И искры с кремня сыплются на сухую тряпку, загорается огонек. Вот тут Бран уже не помогает. Если пламя разгорится, значит – угодно богам. Если нет – раздувать его нельзя, эти люди недостойны огненного погребения. Боги видят. Боги выносят приговор. Но огонь полыхнул мгновенно и быстро, Бран едва успел выпрыгнуть за борт, чтобы не остаться без плаща, и не подпалить чего важного, и отпихнул лодку. Огненная птица распахнула крыло паруса, и полетела… Анжелина стояла зажмурившись, что-то шептала. Молитву? Пусть так. Все делом будет занята. Бран мягко коснулся ее руки. – Подождите в сторонке, ваше высочество. – Я… могу быть полезна? – Нет. И не надо вам этого видеть. Бран не желал тратить время на увещевания, потому и говорил коротко и по делу. Анжелина вздохнула, и отвернулась. – Куда идти? – Вот там посидите, – показал Бран в нужном направлении. – Только шагов на пятьдесят отойдите, этого хватит. – Да, Бран… Анжелина повиновалась, и глава Гардрена вернулся к пленнику. – Ну что ж. Ты еще не надумал мне ничего говорить? Кляп вытащить было недолго. Ответом был плевок в сторону Брана, чисто символический. С пересохшим горлом ни плеваться, ни орать толком не получалось. – Как хочешь. Бран вытащил из ножен тщательно сберегаемый клинок. Ритуальный кинжал жреца Холоша. – По воле моего покровителя! Холош, дарую тебе душу предателя! Тот, кто напал на своих, лишается голоса и имени, – разжать челюсти несложно, если у тебя есть опыт, вытащить наружу язык и полоснуть по нему – тоже. – Лишается лица и рода. – Надрез идет кругом вдоль лица, кожа поддевается и снимается лоскутом. Надо только правильно подрезать мышцы. – Лишается рук и ног, – перерезаются сухожилия. – Детей и чрева, порождающего их. Пусть кровь его порадует твой кубок, Холош. С последними словами Бран довершает казнь. А именно – распарывает одежду на вирманине. Одно движение – на кастрацию, второе – распороть живот. В воздухе разливается зловоние. Анжелина этого не видит, она принципиально сидит спиной и не поворачивается, но наверняка слышит жутковатое бульканье, хрип, стоны, слышит слова Брана. Что ж. Он и не говорил никогда, что человек. Жрец Холоша – по определению чудовище. В каждом из них, внутри живет чудовище. Только в отличие от людей, оно не убивает по своему желанию, напрасная кровь не угодна Холошу. Бран и сейчас не мучает и не пытает для своего удовольствия. Ему надо как следует напугать погоню. А что погоня будет, он даже не сомневается. Будет, обязательно будет. Но когда они придут сюда, они прочтут, что здесь происходило. Хотя и не все. Бран берет обломок весла, как может, засыпает песком следы. И боя, и их с Анжелиной… Он сдаваться не собирается. И сам выберется, и любимую вытащит. Еще и глотки врагам перервет. Холош свидетель! ________________________________ * Филипп III, 1604 год. Жив остался, но ожоги получил серьезные, (прим. авт.) *** И когда Бран подошел к Анжелине, протягивая руку, та не отшатнулась. Просто посмотрела с укором. – Это было… обязательно? – Они бы нас не пожалели. – И все же… мы ведь не звери. – Нет. Но те, кто сюда придут, хотя бы испугаются. У меня есть определенная репутация… Нас или будут преследовать более осторожно, или хотя бы в плен брать не будут. Анжелина кивнула. Хорошая оговорка. И уж поверьте, даже мужчинам лучше не попадать в плен, а женщинам и тем более. Мужчин хотя бы не насилуют, тут им повезло. Принцесса медленно вложила свои пальцы в ладонь Брана, поднимаясь с песка.