Мия молча кивнула и направилась к большому чану с замоченной в нем посудой. Да, вот такие обязанности были у Моники. Мыть, чистить, убираться… тетка готовила, девчонка скребла все, на что взгляд упадет. Тетка продолжала ворчать: – Ишь ты, раскрасилась… учти – в подоле принесешь, так выкину взашей… Мия не обращала внимания на ворчание. Она послушно оттерла посуду, потом перемыла кучу овощей, перечистила их на завтра… Тетка отвязалась и замолчала. Мия коснулась снотворного в кармане и подумала, что – увы. Ничего у нее не получится. Дядя хотел, конечно, без лишнего шума, но – как? Как вы это себе представляете? В доме около десятка человек. Слуги, конюхи, псарь, сам хозяин… и все они будут есть или пить что-то одно и то же? Вряд ли. Один способ усыпить всех окружающих у Мии был. Лютня. Но до нее еще добраться, на ней еще поиграть всласть, да и засыпают только те, кто слышит музыку. Тоже… она что – Крысолов из известной сказки? Чтобы идти по дому, а все вокруг засыпали и засыпали? Ладно, Крысолов за собой людей выманивал. Но ему ж и легче было! Он на дудочке играл! А вы поиграйте на лютне – в движении? Посмотрим, какой у вас кошачий концерт получится! Так что Мия послушно мыла, терла и ждала ночи. И дождалась. * * * Конечно, спать пришлось на кухне, рядом с теткой. На узенькой лежанке, на матрасе, который по толщине мог поспорить с листом бумаги. Уснуть на таком? Настолько Мия не устала, право слово. Пришлось просто лежать бревном и ждать, пока уснет тетка. Вот та захрапела почти мгновенно. Мия поднялась. Сейчас она выйдет во двор… да, надо кусок мяса с собой прихватить, вот оно, замариновано на завтра… Девушка подошла к столу. Аккуратно достала нужное… – Моника? Тетка подняла голову. То ли от прохлады, Мия-то встала, а воздух холодный, одеяло тонкое, они, считай, друг о друга грелись. То ли Мия чем неосторожно брякнула… Женщина еще ничего не видела, еще не понимала, что происходит, но далеко ли до шума? Считай – пара секунд. Тесак, которым резали мясо, словно сам собой оказался в руках у девушки. Движение, удар… Мия целилась по шее, по шее и попала. А с перерезанным горлом, если что – не слишком-то и поговоришь. Не крикнешь, не поднимешь тревогу. Только вот и все остальное… Кровь хлынула потоком. Голова женщины откинулась назад, в разрезе показалось что-то белое, влажно хлюпнуло… и нет. Сразу человек, которого так ранили, не умирает… С бандитом было иначе, там Мия не видела, не смотрела. А вот здесь… Убежать никуда не получится. И отвернуться тоже почему-то нельзя. И… эта женщина ничего плохого ей не сделала, она просто жила, работала, любила свою племянницу, а Мия… Мия ее… Зрелище было настолько омерзительное, что девушка сначала проблевалась в углу, а потом опомнилась. И поняла, что личина с нее сползла, словно снег с крыши. Так… вернуть на место. Никто из дядиных подручных ее в настоящем облике не видел – и не надо. Даже туда, где лежала Моника, Мия пришла уже с частичными изменениями. Не тот цвет волос, не те глаза… Дядя знает, и этого достаточно. Остальным уж точно ни к чему. Тесак валялся рядом с убитой. Мия вдохнула, выдохнула… вот сейчас ее затрясло. Бросить бы все, убежать… Энцо. Девочки. Дядя… Убежать-то можно. А вот что им дальше делать? Если сейчас она сломается, если сейчас закричит, побежит… кстати – куда? С ней все равно все будет кончено. Она УЖЕ убийца, она уже заслуживает казни. Она уже преступила закон. Ее не защитят. Единственный, кому она нужна, – ее дядя. И от него сейчас они все зависят. И она, и брат, и сестры. От его доброй воли. Мысль о близких сработала не хуже любой нюхательной соли. Девушка резко провела ладонями по лицу, словно стирая что-то грязное, заставляя себя не думать, не помнить, вытащила тот самый кусок мяса, отворила кухонную дверь и вышла. Собаки сначала шарахнулись, потом почуяли мясо, заскулили… псарь уже спал. Вот и ладненько. Мия спокойно, никого не встретив, дошла до калитки, отворила ее – и выкинула туда мясо. И отошла подальше. В направлении псов. Собачья логика была проста. Здесь – гадкое и страшное существо. Которое даже не человек. Там – вкусное мясо. И воля! Какой пес не мечтает хоть раз удрать? И всласть поноситься, где захочется? Тем более что… Подручные Комара отлично видели и как открывается калитка, и как вылетает на улицу мясо, и… – Выпускай! – махнул рукой один из них. Идеальное средство. Течная сучка. Через десять минут ни в саду особняка Дуранте, ни в его окрестностях не осталось ни одной собаки. А мужчины серыми тенями заходили в калитку, скользили дальше, к особняку… От Моники отлично было известно и сколько слуг в доме, и кто где ночует… Белка все выспросил. Прикинулся влюбленным ревнивцем, ну девка и повелась. Чего б нет? А ты где спишь? А по ночам к тебе никто не пристает? А то небось у вас там и слуги, и стража, и конюхи… Моника разболтала и то, чего не знала. Серые тени зашли в конюшню. Серые тени зашли в дом. В людскую, где спали слуги… В покои, в которых жил дан Джанмария Дуранте… Единственное место, в котором правки не требовалось, – это кухня. Жаль, но резня все же состоялась. Не оставлять же живых свидетелей? Джакомо (а он зашел в числе первых) на кухне выговаривал Мии: – Ты не могла их усыпить? – Я дана вообще не видела, конюхи на кухне не появлялись, эта дура вышла к любимому после ужина, – отрезала Мия. – Если б ДО – другой вопрос, за общим ужином можно и снотворное подсыпать. А так – нереально. – Грязно получилось, – вздохнул Джакомо. – Тихо, но грязно. Мия равнодушно пожала плечами. Вот уж этот вопрос ее не волновал. – Возьмите да особняк подожгите. И все. Джакомо кивнул. Понятно, они так и сделают. Идея хорошая… но сколько ж добра тут сгорит! Хотя самое ценное они заберут. – Ты отсюда что хочешь взять? Может, какие побрякушки? Или еще что? – Нефритовые серьги, если найдутся, – тут же напомнила Мия. – Обязательно. Не в счет твоей доли добычи, обещаю. А еще? Мия качнула головой: – Я бы в библиотеке порылась, пока есть время. А так – неинтересно. – Пока – есть. Комар людей сюда отрядил, выносить много чего будем. И выносили. Тащили мешками, тащили сумками и тюками… первым делом в сумки отправились драгоценности. Дана Дуранте сразу убивать не стали. Связали и сейчас аккуратно допрашивали. Аккуратно – не в том смысле, что его берегли. Чего с будущим трупом церемониться? У дана уже и ухо отвалилось, и несколько пальцев…