Не спасала даже строгая и дорогая одежда. Бархат верхнего платья, дорогой темно-зеленый плащ, подбитый лисьим мехом… сразу видно – не нищета какая пришла, не голь подзаборная. По одежке встречают, вот Мию и встретили. Стоило ей войти, как к ней тут же бросился услужливый приказчик: – Дана? Я могу быть вам чем-то полезен? Дана думала недолго: – Прошу вас, ньор… – Рителли. – Ньор Рителли, прошу вас о помощи. Моему мужу подарили эту трубку, а сын совершенно случайно разбил ее, играя в курительной. Мне сказали, что это работа мастера Гаттини? Ньор принял из рук Мии бархатный мешочек, чувствуя себя защитником детей и женщин. – Сейчас поглядим, дана… да, это, безусловно, работа мастера. Вы можете оставить трубку, я обговорю вопрос… Мия замотала головой: – Ньор! Умоляю! Проводите меня к мастеру! – Дана, вы поймите, так не принято… Ага, не принято! Мия размазывала слезы и сопли, рыдала, что муж убьет ребенка, что он в жизни такого не простит, что надо или починить трубку (вчера) или купить новую, но точь-в-точь такую же… Вы, ньор? Конечно, продать вы можете! Но вдруг там будут отличия? Я вас прошу… Рыдать пришлось больше получаса. Потом появились другие покупатели, и вконец замороченный продавец сдался: – Дана, если мастер Гаттини вас выгонит… В руку продавца скользнул серебряный дарий. Это очень способствовало размышлениям. Мию подхватили под руку и провели в задние комнаты. Где и постучали в одну из дверей. – Что?! – донесся недовольный голос. – Мастер Гаттини, к вам тут… – Вон! Мия развернула продавца и подтолкнула в спину: – Идите, ньор Рителли. Я тут сама… Ньор немного посомневался, но мастер в гневе был ужасен, мог и обругать, и ударить, и даже, самое худшее, уволить. Так зачем нарываться? Пусть все на дану и выльется… Мия вошла внутрь и притворила за собой дверь. Заметила на ней засов и задвинула его. А потом без страха поглядела на мастера. Ну, так… средненько. И не скажешь, что гений и умница. Среднего роста, среднего телосложения, седые волосы, лет пятидесяти на вид. Лицо самое обычное, разве что нос картошкой и глаза яркие, черные, умные. А так на улице пройдешь и не узнаешь. И одет просто. Ни шелка, ни бархата, обычная шерсть, сукно серого цвета, никаких украшений. Разве что серьга в ухе. Та – да, та соответствует. И изумруд в ней немаленький, размером с ноготь большого пальца Мии. А все остальное темненько-скромненько. Интересный человек. Фабрицио Гаттини смотрел в немом удивлении. Видимо, такие наглые девицы ему ранее не попадались. Мия тоже смотрела на него без особого страха. Бояться? Сложно бояться того, кого ты можешь убить в любую минуту. Только вот ничего нового ты от трупа не узнаешь. А ей надо. Поэтому для начала попробуем поговорить. – Мастер Гаттини? – Дана? – Очень приятно познакомиться, – проигнорировала вопрос Мия. – Мастер, у меня к вам всего два вопроса. Потом я уйду, и вы забудете о моем визите… скорее всего. – Да неужели, дана? И что вас заставляет предполагать, что я отвечу? Мастер явно издевался. Мия спокойно показала ему трубку: – Это изделие ваших рук. Верно? Мастер едва заметно вздрогнул. Мия уверилась, что на правильном пути. – Верно. А вот это? Зеркало было тщательно завернуто в кусок шерсти. Но так, что развернуть его можно было одним движением. Что Мия и сделала. И развернула к мастеру. Ньор Фабрицио Гаттини прерывисто вздохнул – и уронил голову на сложенные руки. Плечи его затряслись. Мия молча ждала. Ждала, пока мастер перестанет рыдать, пока посмотрит на нее красными старческими глазами. – Откуда у вас это, дана? – Будем считать, мастер Гаттини, что вы дали ответ на мой вопрос, – кивнула Мия. – Вам это знакомо. Кто именно продал эти две вещи скупщику? – Никто, – скрипнул зубами ньор. – Я бы не… и никогда! И не притронулся бы! Лакея уволил, а тот, тварь, спер, что мог… – У вас такие вещи на виду лежат? – искренне удивилась Мия. – Трубки я с собой взял, поработать дома. Бывает иногда. – А зеркало? – Черт бы его разбил! – от всей души огрызнулся мастер Гаттини. – Знаете что, дана… – Тот черт, который, по преданиям, унес мастера Сальвадори? – уточнила Мия. – Вот такой? И поменяла лицо. А что? Черт так черт! Нос пятачком, уши торчком, рыло в шерсти, глаза красные, зубы длинные и оскаленные… да-да, так они в молитвенниках и изображались! Ну а священникам виднее, кого они там гоняют! Мия вот ни разу чертей не видела! Но если церковь такое изображение одобрила, наверное, они в курсе дел? Не с потолка ж оно взято? Мастер всхлипнул, икнул и упал в обморок. То есть побелел и сполз со стула. Мия тут же втянула рыло и принялась хлопать мастера по щекам. Не переборщила? Да вроде как нет. Не должна… А сейчас бы мастер послал ее куда подальше, пришлось бы долго ругаться, скандалить… нет, ей такого не надо. Ей надо четкий ответ на ее вопросы. Без утайки и без лишних увиливаний. Мастер открыл глаза, всхлипнул… – Это… это… оно… – Мастер, вам что-то показалось? – как можно более участливым тоном спросила Мия. – Да вы сядьте, я ж вас не подниму, вы тяжелый… Мастер оперся на девичье плечо, кое-как опустился обратно в кресло. – Вы простите, что я к вам с этим зеркалом. Но все же реликвия, работа мастера Сальвадори… а вдруг украдено? Вы про лакея сказали… Мастер Гаттини покачал головой: – Пользуйтесь спокойно, дана. Я никаких претензий иметь не буду, не нужно мне это зеркало. Сто лет бы его еще не видеть. – Но вы что-то о нем знаете. Правильно, мастер? Расскажите, пожалуйста… Мастер закрыл лицо руками: – Не могу. – Вам вот уже всякая чудь мерещится… А потом что будет? Когда совесть нечиста… – Моя-то чиста, – вздохнул мастер. И рукой махнул: – Ладно, дана. Это зеркало матери моей покойной супруги подарил потомок мастера Сальвадори. Мия даже рот открыла: – Ваша супруга родом с Линдано?