— Как — погиб? — взвизгивает Абигейль. — Почему погиб?! Я смотрю на нее голубыми невинными глазами: — Граф героически преградил путь отряду разбойников, когда негодяи пытались сбежать. И погиб в сражении! Обещаю, я все расскажу. Дядюшка, вот отчет… Отчет был небрежно засунут в руки ближайшего лакея. Ну да, к чему золотому рыцарю королевства бумаги? Это так… неинтересно! — Алекс, я желаю видеть тебя за ужином. Расскажешь нам, как прошла поездка. — Как прикажете, дядюшка. На прощание я еще раз облобызал и его и Абигейль. А что, забавно же! Не каждый день удается поцеловать… такое. * * * Томми в моих покоях не было. Видимо, помогал Анриетте. Вещи его лежат, тут явно кто-то жил, но не серьезно. Нет. Так, легкий налет обжитости. До вечера я Томми дожидаться не стал и направился на ужин. Вечер прошел тихо. Я хлопал ресницами и упирал на руководящую роль графа. Это все он и только он! Сам полез в горы, сам гонял разбойников, сам загнул… геройски погиб! И еще назначил полковника Фарна градоправителем. Когда? Да еще во время похода. Сказал, что полковник — человек истинно преданный законному королю! Рудольф важно кивает, Абигейль бесится, Андрэ не удостаивает меня взгляда, а вот Руфина… И чего эта моль бледная на меня вылупилась? Чего — я узнал спустя два часа, когда в дверь моих покоев поскреблись. Я, думая что это Томми, распахиваю дверь, как был, в одних штанах, — и оказываюсь нос к носу с Руфиной. — Алекс… ты позволишь мне войти? Очень хочется отказать, тем более понятно уже, к чему дело идет. Я просто не успеваю. Руфина шагает вперед, притискивается почти вплотную. — А-алекс… ты ста-ал тако-ой кра-асивый за это ле-ето… И всеми мослами об меня, да так, что я чувствую себя бельем в стирке. Это, типа, соблазнительное движение и тон? Очень хочется взять ее за шкирку и вытолкать пинком под костлявый зад. Наверное, я так и поступил бы, но не успел. — А-алекс! Ык! Вир-н-лся!!! Томми был пьян в накат! До той стадии, когда на ногах еще стоишь, но собутыльника уже искать не надо — посуда разговаривает. И даже вином от него на полкоридора разило. — Том! Ты пьян! — Я тоже не счел нужным понижать голос. Руфина ойкает и исчезает в ближайшем коридоре. Апартаменты принцессы Мишель располагаются в достаточно людном крыле — и на пьяный скандал мигом подтянутся люди. — Ык! Верн-лся! Жыв-вой! Брат!!! Дай я т-тебя абныму! Том падает практически мне на шею — и я принимаюсь втаскивать его внутрь. Захлопываю дверь и едва не отвешиваю приятелю затрещину. — Ты чего тут изображаешь? — А то я его игры не вижу! — Пьяного. Что, плохо вышло? — Вышло очень хорошо. А вино… — Анриетта дала с собой пару бутылок. Мы как узнали, что ты возвращаешься… Коллекционное, из погреба барона! — И ты все вылил на одежду? Как ты мог?! Конечно, Том был трезвее всех трезвых. Но как еще прогнать Руфину — не представлял. А потому, увидев ее, быстро раскупорил за углом бутылку, чтобы пахло, плеснул на себя и принялся орать. — Никогда! У меня еще полторы бутылки! И колбаса копченая. И сыр… Будешь? — Спрашиваешь! — А чего этой грымзе тут надо? — Не знаю. Кажется — меня. Странно. — Странно? Алекс, ты себя в зеркале видел? Действительно, за лето в горах я сильно загорел, волосы стали абсолютно белыми, глаза светились темной голубизной… Красавчик, влюбиться можно. Только уж очень изящный. — Ничего, Руфина уже оценила, подожди, пока остальные оценят. Нужны они мне были, как рыбе — карандаш. Но никуда не денешься. Племянник короля, хоть и не особо любимый и незаконный, — добыча все равно богатая. Так что дамы открывают сезон охоты. Тут еще дядюшка поспособствовал… зар-раза! * * * Началось с того, что дядя решил устроить турнир. Чтобы отметить мое возвращение и почтить память графа Торна. Я бы взамен предложил пару бочек самогонки, но меня почему-то никто не спрашивал. Вместо этого дядя сообщил нам радостную новость таким тоном… — Андрэ, Алекс, турнир состоится через десять дней. Я надеюсь, вы не опозорите чести нашей фамилии? — Разумеется, батюшка. — На людях Андрэ изображает послушного сына. — Если вы приказываете, дядюшка. — Ну же, мальчики. Неужели вам это не доставит никакого удовольствия? — Мы будем счастливы, — с чувством высказываюсь я. Что Томми, что Рене, узнав про турнир, реагируют одинаково — восьмиэтажным в дядюшкин адрес. А то! Нужны доспехи, оружие, конь… Достать это за десять дней до турнира, когда половина столицы занята тем же самым? Нереально. А участвовать без всего этого? Можно, еще как можно. Но меня и так попытаются убить, судя по ласковой улыбочке Абигейли. К чему облегчать людям задачу? А с другой стороны… Я ухмыляюсь. Конь? Есть у меня конь, и мы с ним друг друга уже чувствуем. Сойдет. Доспехи? О, нет! Это людям нужны доспехи, а мне хватит одной простой кольчуги — у меня ж чешуя под одеждой. Оружие? Есть! Задумчиво осматриваю когти. А если ими? Они у меня хорошие, кольчугу, может, и не продерут, но панцирь вскрыть могут. И на турнире на меня все смотрели в полном шоке. Выехал тут! Как устроены турниры? Два рыцаря, разогнавшись, тычут друг в друга копьями. Потом, если один слетел — то либо ему засчитывают поражение, либо он поднимается и требует боя на мечах. Дальше его соперник рубится с ним до первой крови — и ура! Победил тот, кто первый противника поцарапал. Соответственно, все храбрые рыцари на турнирах напоминают раков. Или омаров. Панцири, шлемы, латные рукавицы, кони — и те в железе. А тут выехал — растрепа, даже без шлема! А что делать, если мне эта кастрюля смотреть мешает. Даже Рудольф забеспокоился, уточнил, в своем ли я уме… Может, не поздно переодеться? Конечно, я отказался. Зато тетушка обрадовалась до изжоги… С-стерва. А вот не дождешься. Я вовсе не собираюсь покончить жизнь самоубийством. И оружие у меня есть. Сабля.