За ужином у нас разговоры не ведутся. Только когда все поели, отложили ложки в сторону, а мы с мамой принесли ягодный взвар, варенье и сушеные яблоки, мама начала разговор. – Шем, мы с Шани сегодня говорили… – О чем же? В глазах отца была тревога, которой я не могла понять. Нет, не могла… И все же! Тревога вспыхивала вокруг него оранжевыми искрами большого костра, и в такт пульсировал красным мамин страх. Да что тут происходит?! Что не так?! Чего я не понимаю?! Молчание нарушил Корс. – Шань, ты маме про Миха рассказала? – Да, – кивнула я. Братик сиял голубыми и розовыми искрами довольного и счастливого ребенка. У него все было хорошо, он радовался, что больше ничего не надо скрывать. А вот все остальные не радовались, вовсе даже наоборот. – Что за Мих? – уточнил отец недобрым голосом. – Мих Лемерт. – Я за собой вины не чувствовала. – Он сын старосты, из деревни. Мы встречаемся и хотим пожениться. Отец медленно положил руки на стол. Сжал кулаки. – И давно? – Да уж с полгода. – У меня под носом. Старый я дурак… Корс? – Да, пап? Братик за собой тоже вины не чувствовал. А я видела, как наливаются вокруг отца грозовые тучи, пульсируют, свиваются в глухую черную воронку, готовятся разразиться громом и молниями. И даже предупредить брата не могла. Мама как-то цепко взяла меня за руку и сжала. Крепко, давая понять, что своеволия не потерпит. Мне оставалось лишь молчать. – Давно ты знаешь? – О Михе? Месяца три, а что? Брат уже начал понимать, что все не так просто, что ему сейчас достанется, но пока не понимал – за что? И тут отец врезал кулаком по столу. – Молчали? Скрывали? Иди к себе, щенок, я с тобой еще поговорю. – Что не так, пап? Корса мы обожали, и мальчишка пользовался этим без зазрения совести, но сегодня нашла коса на камень. Не помогли ни умильная гримаска, ни хлопанье ресницами. – Иди. К себе. Немедленно. – Пап! – И на охоту ты со мной еще год не пойдешь, – припечатал отец. – Твоя сестра ведет себя как распутная девка, а ты ее покрываешь? – Я не!.. Я аж задохнулась от несправедливости, хотела встать, крикнуть, но мама как-то перехватила мою руку, нажала на точку на кисти… Больно. Ай!!! – Мама? – Сиди и молчи, – приказала мама. Никогда я от нее такого голоса не слышала, даже когда мы с Корсом решили набрать первых ягод и на четыре часа удрали в лес, не предупредив. Даже тогда она так не злилась. А сейчас… Ничего не понимаю! – Родителям врешь, скрываешь… Своим – никогда не врут. Запомни это. Нас четверо друг у друга, а ты нам врешь, подличаешь за спиной, оба тихушничаете! Корс выглядел смущенным. – Пап… – Иди к себе. Я с тобой еще поговорю. Брат вздохнул, вышел из-за стола и отправился в спальню. О сладком он и не заговорил. Отец у нас хоть и любящий, а розгу обчистить может, еще как. А я осталась. Отец посмотрел на меня: – Теперь с тобой, Шани. Что это за глупости с Лемертом? Я выпрямилась, принимая первый в своей жизни бой. Никогда раньше я с родителями не спорила, а сейчас вот пришлось. Но я ведь взрослая! Сколько можно диктовать мне свои условия? Сколько можно меня учить? Я своих детей уж год как завести могу, а все на поводке бегаю! Гнев помог мне бестрепетно глядеть отцу в глаза. – Пап, я его люблю. – А он тебя? – Тоже. – Я даже удивилась вопросу. – Да? А что ж он со мной поговорить не пришел? По-честному? Что ж по кустам прятался? Или надеялся, что ты ему в кустах и отдашься? – Папа!!! Я бы никогда… Отец смотрел испытующе. – Шани, что у вас было? – Ничего. – Я вспомнила, как Мих обнимал меня, тепло его рук, робкие поцелуи… Но дальше-то мы не заходили! Он даже мне за пазуху руку никогда не запускал. Хотел, да, я видела, но не делал. Уважал мое решение… – Обнимались, но до серьезного не дошли, – перевела мама. Я посмотрела на нее, не понимая – откуда мама знает? Я же ничего не сказала! Вообще! – Мам? Ты… – Знаю, – отмахнулась мама. – Знаю… нет, Шем. Тут нам повезло. – Ну хоть тут. – Мих меня замуж зовет! По-честному! – возмутилась я. Отец прищурился: – Да неужели? – Сказал, отец сватов пришлет. Отец с мамой переглянулись. И… я заметила нечто странное. Словно от матери к отцу поток пробежал. Не сильный, но отчетливый. Как будто два озера на миг соединили перемычкой, а потом ее опять не стало. Так бывает? Никогда не знала… – Мам? Мама вздохнула: – Айшет Ланат, сейчас ты нам дашь слово. – Какое, мам? – Если у парня серьезные намерения, а не просто тебя в стогу повалять… подчеркиваю – если! Я закивала. Серьезные, я ведь вижу! – Мы поговорим с ним, но до семнадцати лет ты замуж не пойдешь.