* * * Ответ Анна узнала той же ночью. И про беседу адмирала с принцем, и про итоги ее… И выругалась. Не то чтобы она была сумасшедшей мамашей, нет. Но убивать ее ребенка?! Да вы хоть знаете, каково это?! Сначала сделать его так, чтобы никто не заподозрил измены! Потом носить девять месяцев! Лодыжки отекают, и спина болит просто безбожно, и выспаться не всегда удается, потому что твои внутренности – это полигон для отработки пинков, да и нервы не в порядке, потому что во время беременности ни у одной женщины они не в порядке. А ей-то надо было быть не просто бабой – королевой. То есть даже истерику не закатишь! А роды? Между прочим, больно! Очень больно! Так, что второго в ближайшее время и рожать-то не хочется, хотя и надо бы, пока Людовик не впал в полное бессилие. И так-то раз через три удается. Эх, спасибо тебе, Ибрагим! Настоечки у тебя чудеса творят, и мази с притираниями, тут главное – подать правильно. Но это – другой вопрос. А главное сейчас – ее ребенок! Твари, сволочи, негодяи! Их бы рожать заставить, а до того чугунное ядро привязать к пузу, и пусть ходят так цельный год! Ее ребенка! Гр-р-р-р!!! Вслух Анна этого не высказала, но, возвращаясь со встречи с агентом, кипела возмущением. И ведь Людовику не пожалуешься – тут же возникнет вопрос: откуда дровишки? То есть сведения? Ему-то пока ничего подобного не доносили. Впрочем, впервые ли ей рассчитывать лишь на себя и доверенных людей? При ней двое слуг и служанка, все – ее однокашники из царевичевой школы, просто выпуском кто постарше, кто помладше, это уже само по себе грозная сила. Она справится. Они справятся. А английский адмирал Рассел ей еще ответит! Шкурой ответит, тварь такая! Ее ребенка подставлять?! Голубиной кротостью Софьины воспитанницы отродясь не страдали. И всепрощением – тоже. Уничтожу, мразс-с-сь! * * * Кристиан Датский читал письмо русского государя с громадным удовольствием. – Дорогой? Супруге Кристиана позволялось многое. И спокойно входить в его кабинет без доклада, и отрывать мужа от любых дел, да что там! Шарлотта Амалия даже веру не поменяла! В отличие от всех остальных датских королев. – Вы так увлечены этим письмом… Кристиан подарил жене улыбку. – О да. – Я могу узнать?.. Вопрос был понятен: «Что же там такого, в этом письме?!» И Кристиан не разочаровал супругу. – Если Бог даст, весной мы начинаем новую войну. – Мы? – Мы, русские вместе с нами, ну и еще найдутся союзники. – Войну? А с кем? – Мы должны окончательно раздавить Швецию. Вот уж кому Шарлотта Амалия не сочувствовала, так это Карлу. – Удастся ли? – Безусловно! Я хочу оставить Фредерику сильную страну. – А Франция? Людовик не вмешается? – Мой брат пишет, что Людовику будет чем заняться. И я склонен ему верить. Супруга спорить не стала. А почему бы и нет? Пусть муж додавливает Швецию на пару с русскими, дело хорошее. Только бы никто не помешал. * * * – Что будем делать с Леопольдом? – А что мы с ним сейчас можем сделать? Софья задумчиво теребила кончик косы. Вот что тут сделаешь? И венгров на короткий поводок не посадишь, слишком свободолюбивый народ. И спускать подобное Леопольду нельзя. И… убивать его сейчас и невыгодно, и не получится. Месть – блюдо, которое подают холодным, но как объяснить это родителям, которые потеряли ребенка? За себя Софья в такой ситуации не отвечала бы. – Надо подождать. Немного. – А потом? – Иван серьезно смотрел на жену. – Или падишах умрет, или ишак сдохнет, – пожала плечами супруга. – Можем ускорить свадьбы, – заметил Алексей. – Да, осуществление будет потом, но на основании брака мы сможем поддержать венгров. Пусть защищают границы, пусть готовятся к вторжению… – К ним – или их? – Неважно. Пусть наращивают мощности, Леопольд сейчас и не пискнет. А через пару-тройку лет и правда посмотрим. Нам пока в ту заварушку лезть не с руки, шведов бы разбить… Софья кивнула. Да, брат все решил правильно. Кроме одного. Если Леопольду спустить такое на тормозах – обнаглеет ведь. А кто бы не обнаглел? И потому… Можно, конечно, спошлить и отравить кого-нибудь из близких Леопольда грибами. Это скучно и невыгодно. А можно… Можно так насолить самому Леопольдику, что он заречется гадости людям делать. Венгрию мы уже оторвали? Так погоди, гад! Мы тебе и Австрию порвем на составляющие! Ты не станешь последним в роду, но ты будешь императором, при котором Австрия начала разваливаться на части, и это тебе будет больнее любого яда. * * * Идея с грибами оригинальностью не блистала и пришла в несколько голов одновременно. Уж больно удобно. Только кто-то эти грибочки знает или на вкус, или на запах… Ну не пришло англичанам в голову, что при маленьком Карле состоят не просто слуги, но такие, которые могут легко определить пусть не любой яд, но большую их часть. Вот и не разорились внебрачные принцы на нечто дорогое и редкое. И – попали. Отравителя схватить не удалось, но и затея не сложилась. Карл остался жив и здоров, а вот у приставленных к нему слуг нервы еще повибрируют. А то ж! Когда служанка пробует на вкус детское питье, морщится, сплевывает и требует немедля подать сюда повара! И выяснить, как в кубок малыша попала отрава! А потом дворец наводняется людьми ла Рейни и те принимаются всех опрашивать. Да как! Дело о ядах вспоминается очень быстро… Когда Анне сообщили, что ее ребенка пытались отравить, она тут же пожаловалась Людовику. Его величество отреагировал немедленно (Бог бы с ним, с ребенком, но куда деть великие планы?!) и в лучшем стиле разбуженного медведя. Сначала убить, потом разобраться. Убивать было некого. Никто рядом с Лувром не стоял с табличкой «отравитель» на шее, а поведать о своей осведомленности Анна не могла. Пришлось искать, кому выгодно. Прикинули, нашли – и Людовик сделал единственное, что мог. Направил жалобу Папе. Получилось очень качественно. Чарлз Леннокс был отлучен от церкви специальным указом. И плевать, что он не католик, все равно неприятно. Да и корона ему уже не светила. Править-то не одними протестантами, а лавры Генриха Пятого ему тоже не грозили. Куда уж там Ватикан воевать – бежать надо, пока из Англии не попросили с применением подручных средств. После истории с Текели такие номера вызывали возмущение у всей общественности. А уж от души оно там или просто потому, что так надо, – неважно! Агенты Софьи постарались на славу, устроив истерику по всем газетам Европы. Чуть ли не месяц муссировался вопрос, не собирается ли Леопольд, по примеру некой графини Батори, омолаживаться в крови младенцев? А что, убивать детей он уже начал, так, может, продолжит хотя бы с пользой для себя? Чего добру пропадать? Теперь добавилась истерика и по поводу Леннокса. Газетчикам что, они и в глаза живодером назовут. Главное – от такого и королю не отмыться. А если ты даже не король… Пфф! Малыш Карл был утвержден Папой, как законный король Англии, Шотландии и Ирландии – это порадовало уже Людовика. Теперь, на волне народной истерии, можно было попробовать и атаковать. Должны же англичане желать возвращения законного короля? Да еще такого… Не учли одного – Чарлз запаниковал. Более того, запаниковал и Джордж Фицрой, справедливо опасаясь, что ведра помоев и на него хватит. А там уж… То ли он убил, то ли по его приказу убили, но история-то была? Деньги у него имелись, желание тоже, а потому… В Англии вспыхнуло народное восстание, наполовину проплаченное, а наполовину спровоцированное, кстати, и агентами Софьи.